Читать онлайн книгу "Секретное логово смерти"
Секретное логово смерти
Василий Боярков
Во время Второй мировой войны на территории Восточной Пруссии создаётся секретный фашистский центр. Руководит им изощрённый нацист-садист доктор Вольф Кригер. Воодушевлённый страстной идеей изобрести чудодейственный элексир, дарующий вечную молодость, он проводит над живыми людьми зверские опыты, жестокие пытки…Далёкие отголоски Великой Отечественной войны заставляют бойкую, во всех отношения несравненную, оперуполномоченную Юлиеву Настю, несущую нелегкую службу в далекой Калининградской области, сделаться невольной заложницей и роковых, и мрачных событий.
Василий Боярков
Секретное логово смерти
Пролог
Год 2021, самый конец апреля месяца, канун майских праздников. Где-то в лесистой части Калининградской области, на территории бывшей Восточной Пруссии…
В наиболее глухой чащобе лесного массива, на значительном удалении ото всех населенных пунктов и автомобильных дорог, колеблются отблески яркого пламени, отбрасываемые от разведенного на округлой поляне походного костерка. Если внимательно приглядеться, то можно увидеть молодых парня и девушку, нежно обнимающихся и сидящих у мерцающего огня. Они примостились на одиноком бревне, сваленном специально для чего-то похожего, и укрываются тёплой накидкой, представленной в виде верблюжьего одеяла. Ночь. Холодно. Вокруг царит благоговейная тишина, которую не прорезают никакие, даже естественные, звуки, создаваемые, как правило, птичьем щебетанием и непроизвольной перекличкой охотящихся диких животных.
Кто же отважился на необычное проведение предпраздничной ночи? Похоже, столичные туристы, решившие потратить продолжительные выходные, окунувшись в природный экскурс, посвященный изучению загадочных территорий, некогда контролируемых фашисткой Германией. Вкратце стоит остановиться на описании их личностных данных и причинах, приведших во всеми забытое место.
Востриков Илья Васильевич, он достиг двадцатидвухлетнего возраста и является студентом четвёртого курса исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. В молодёжной среде привлекательный юноша считается яркой фигурой; безмятежная жизнь даётся ему без значительных затруднений; в связи с лидерскими качествами, уникальной способностью увлекать за собой остальных, менее ра?звитых сверстников, он укоренился заправским заводилой и отличается бесшабашной натурой, где-то нагловатой, а в чём-то самоуверенной. Помимо перечисленных признаков, прилежный студент, готовящийся стать выпускником-бакалавром, при высоком росте, обладает видной, спортивной фигурой, а также миловидным лицом, для представителя сильного пола не в меру красивым. Говоря о характерных признаках, выделяются следующие особенности: светло-голубые глаза, почти всегда светящиеся игривым, нахальным оттенком и лишь изредка, в экстренных ситуациях, становящиеся серьёзными (а если надо, то и жестокими); прямой, явно аристократический, нос (что, разумеется, подтверждается его родословной); тонкие губы предвзятого человека, живущего исключительно для собственных удовольствий; волевой подбородок; маленькие, плотно прижатые уши; короткая, блондинистая прическа, сведенная на левую сторону. На сказочное рандеву он оделся в дорогие американские синие джинсы, чёрную кожаную демисезонную куртку да однотонные ей ботинки, осенне-весенние и выделенные высоким подъёмом.
Его соблазнительная подруга, Сулиева Кристина Альбертовна, располагает аналогичным, предвзято скверным, характером, где некоторым различием можно выделить самовлюблённую капризность, нескончаемое высокомерие, ну, и напоследок упрямое своеволие. Среди завистливых одногруппниц она пользуется значимым весом, но, опять же, не только из-за несравненно красивой внешности, но ещё и из-за завидного положения в обществе: ее родители занимают влиятельные должности, приближённые к Главе государства. Несложно догадаться, что хорошенькая девушка учится вместе с молодым человеком и что они получают базовые знания и в одном учебном заведении, и на том же курсе, и, разумеется, на историческом факультете. На бесподобной внешности особенно выделяются следующие черты: жгучая брюнетка, она отличается пышными волнистыми пря?дями, спускающимися к милым плечам; упругая грудь выпирает сочными выпуклостями; особенно отмечаются узкая талия, несравненная ягодичная область и широкие бедра; безупречная мордашка красуется глубокими глазками, тёмно-карими и бездонными, на веках украшенными не вызывающими тенями, да прямым, аккуратным носом, да пухлыми, чуть выпяченными губами, да загорелой, смуглого цвета, кожей. Дорогущая одежда мало чем разнится с недешёвым одеянием завидного кавалера. Существенным отличием можно обозначить определяющую расцветку: джинсы серые, с модными потертостями в передней области бёдер и голеней; куртка коричневая, украшенная многочисленными заклёпками, молниями; блузка белоснежная; сапоги-ботфорты демисезонные, блестящие, чёрные.
Как уже указывалось, чтобы не мёрзнуть, спереди они согреваются ярким костром, а сзади тёплым, ни много ни мало не продуваемым, одеялом. Теперь необходимо обратить внимание на действительные причины, какие привели их в непроходимую глушь, давно оставленную Господом Богом, а некогда считавшуюся прусско-немецкой.
– Так ты говоришь, что здесь мы сумеем подчерпнуть достаточные материалы, необходимые для дипломных работ? – поинтересовалась миловидная девушка, когда часовые стрелки перевали за полночь, то есть на первое мая.
– Да, – на удивление серьёзным тоном ответил Илья (не в пример игривой натуре), – и хорошо, что нам достались созвучные темы, типа: «Самоотверженность пленных в фашистских концлагерях» – моя; «Как проявлялась чудовищная жестокость фашистов?» – твоя.
– Все это так, Ил, – без обиняков согласилась Сулиева, наморщив очаровательный носик и называя рослого спутника по сокращённому имени, – но я не пойму одного: при чём здесь наши дипломные темы и мрачная, непролазная пустошь?
– Всё очень просто, – покрепче обнимая соблазнительную подругу, пустился Востриков в пространные разъяснения, – я понимаю, Кри, – а такой псевдоним имела Кристина, – твоё туманное недоверие, а потому попробую развеять его подробненьким разъяснением. Если ты не знаешь, – последовал утвердительный кивок черноволосой причёски, – то совсем недавно – по случаю и какому-то странному стечению обстоятельств, словно бы специально – я находился в нашей учебной библиотеке, где решил осуществить нужных подборку первичных источников. Поразительно! Там я наткнулся на одну старенькую статью, напечатанную еще в давние, военные времена. Не поверишь, в ней чётко указывалось, что в густых лесистых зарослях Пруссии, в период Великой Отечественной войны, якобы располагался секретный исследовательский центр. Основной целью он практиковал жестокие опыты над живыми людьми, где конечным итогом предполагалось воссоздание бессмертного человека. Опять же, опыты? Наверное, будет сказано не очень корректно, так как в той ужасной лаборатории проводились самые настоящие садистские пытки, по бесчеловечной безжалостности не знавшие равных. Самым беспощадным мучителем считался некий доктор Вольф Кригер, по лютой, просто чудовищной, кровожадности подобных которому не знала мировая история. Существует легенда – её я точно так же подчерпнул из той же газетной вырезки – что перед самым наступлением Советской армии ему всё-таки удалось добиться желаемого результата и что он смог изобрести чудодейственный эликсир, дарующий вечную молодость. Чтобы сохранить страшное открытие в строжайшем секрете, матёрому гитлеровцу пришлось умертвить и подопытных «экспонатов», и помогавших сотрудников. Сам лабораторный плацдарм был спрятан настолько надёжно, что его не сумели найти до сих пор, при всём огромном желании и как бы кто не старался. Ты представляешь, что будет, если вдруг окажется, что именно мы нападём на след секретного пристанища очередного нацистского изуверства – тут можно не за выпускной диплом, а сразу за «докторскую» садиться! Ха, я ещё не говорю о тех натуральных фотографиях, что получится сделать, а также вещественных доказательствах и, конечно же, подлинных документах… Итак, полностью увлеченный захватившей идеей, я скрупулёзно проштудировал всю военную хронологию прусской местности – благо доступ к военной тайне имеется, потому как мой влиятельный папа работает в аппарате оборонного министерства – хорошенечко сопоставил добытые сведения, – молодой человек сощурился, притом с какой-то необъяснимой загадочностью, – и пришёл к определённому выводу, что секретный бункер находится где-то здесь, а именно в здешних дремучих лесах.
– Всё сказанное, Ил, познавательно и, без сомнения, интересно, – вмешалась в пространное повествование восхитительная Кристина, едва Востриков замолчал, для того чтобы немного передохнуть и собраться с сокровенными мыслями, – не буду тебя расспрашивать, как ты пришёл к озвученным выводам – пусть будет так, как ты утверждаешь. Мне хочется прояснить лишь одно: чем закончится наша преддипломная подготовка, если смутные предположения окажутся полной лажей? Да и, кстати!.. Вот ты говоришь, что выжил только какой-то Кригер, но так ничего и не поведал о его дальнейшей судьбе – что с ним в итоге стало?
– На первый вопрос, Кри, я дам ответ и простой, и совсем незатейливый, – продолжил Илья декламировать, загадочно щурясь и перейдя на взволнованный полушепот; он так и продолжал его поддерживать на протяжении всей оставшейся речи, – если у нас ничего и не получится, зато мы отлично проведём выходное время, а дипломные материалы я найду как себе самому, так – не дрейфь, миленькая красавица! – и лично тебе, – на секунду замолк, а уловив довольную улыбку, возникшую на лице пытливой брюнетки, убеждённо продолжил: – Раз всё понятно, перехожу ко второму вопросу… а вот здесь все куда интереснее! Начну я с того таинственного условия, что существует особое мнение, будто вышеозначенный Вольф, умертвив «подопытных кроликов» и ближайших сподвижников, не позабыл обмануть и самого? «великого» Гитлера: вколов себе полученную бессмертную сыворотку, он бесследно исчез. Однако есть некая версия, что жуткий доктор до сих пор продолжает находиться на тайной базе и пролонгирует жестокие испытания; но теперь… он исключительно удовлетворяет свою неуёмную кровожадность и нечеловеческую страсть к безжалостным пыткам. Колобродит он в основном по тёмным ночам, выходя из страшной берлоги на кошмарную ловлю, не подающуюся никакому нормальному восприятию. Как она выглядит? Любыми способами, возможными и невозможными, он заманивает беспутные жертвы в непроходимую, бескрайнюю чащу и начинает «охотиться», постепенно доводя их до полного исступления. Полностью обезумевших, Вольф затаскивает их в мрачные подземные помещения; ну, а там, уже в потаённых лабораториях, наполненных неописуемым ужасом и омерзительным безобразием, ярый садист начинает проводить дьявольские исследования, сопровождаемые неописуемой жутью. Вот и сейчас, возможно, Кригер находится где-то рядом и готовит нам страшную, невыразимую никаким людскими словами, ловушку…
– Хватит уже! – прерывая тревожный рассказ, вскрикнула напуганная красавица, доведённая до критического состояния и вот-вот готовая безвольно плюхнуться в обморок. – Я и так чуть-чуть не описалась!..
– Но это ещё не всё, – словно и не слышал увлёкшийся парень, обозначаясь выражением полной загадочности, а шепчущему голосу придавая интонаций, навеянных мистикой, – обычно Вольф предупреждает о скором появлении, подкидывая намеченным жертвам дохлую птицу…
Не успел он закончить ритуальную фразу и досказать пугающее повествование (как!) – прямо им по?д ноги упала мёртвая тушка чёрной вороны, мрачным оперением добавившая неуёмного страху и заставившая Кристину мгновенно поверить во всё здесь услышанное. Она громко вскрикнула, сбросила тёплое одеяло и невероятным прыжком (какому позавидовал бы любой спортсмен легкоатлетической категории) резко отпрыгнула в сторону – едва завидев призрачного вестника смерти, перепуганная девушка постаралась оказаться от него по возможности дальше. Не стоит удивляться, с ней моментально случилась паническая истерика, сопровождаемая нескончаемым визгом и обильно выделявшими слезами. Однако реакция полоумного шутника явилась прямо противоположной: он разразился заливистым смехом и, продолжая сидеть на корявом бревне, начал притопывать по мягкой весенней почве и интенсивно пристукивать по согну?тым коленям (предаваясь нескончаемой радости, молодой повеса нисколько не церемонился, что подло разыграл любимую девушку). В отличие от него, Кристина представлялась несколько несуразной: она нескончаемо громко рыдала, тряслась в истерической лихорадке и никак не умела зараз успокоиться (даже несмотря на беззаботное веселье бездумного кавалера).
– Да!.. А ты, Кри, оказывается, сплошная трусиха, – сквозь заливистый смех приговаривал беззаботный спутник, не слишком разумный, а точнее (по его поведению можно сказать) совсем неразумный, – это всего лишь глупая шутка! Да и птица-то вовсе не настоящая, а бутафорский муляж, – сказал он, хватаясь за растрёпанное крыло, – на посмотри: сие самое обыкновенное чучело… я по-тихому спёр его в биологическом отделении нашего ВУЗа.
Протягивая искусственную ворону, беспечный проказник надеялся, что жалкая трусиха воочию убедится в правдивости сказанных слов; но та, начиная уже понемногу успокаиваться, вдруг снова невольно вздрогнула и резко отшатнулась назад, отскакивая подальше.
– Убери от меня это мерзкое чудище! – крикнула она в исступлении, выказывая и безу?держный страх, и полное отвращение. – Иначе мы с тобой серьёзно рассоримся – и, поверь, навсегда!
Здесь уже и сам Востриков начал осознавать, что затянувшаяся шутка не очень-то удалась; он никак не ожидал полученного эффекта, и даже не предполагал, что его страшный рассказ, окружающая темнота, мрачный лесной массив и непривычная обстановка окажут на самоуверенную особу настолько пагубное воздействие [она и сама-то никогда не отказывалась, чтобы подшучивать над менее значимыми подругами – способами, в целом похожими (ну, или немного иными?)]. Теперь вот, видя ее смятенное состояние и испугавшись последствий собственного провального розыгрыша, Илья откинул кошмарное чучело как можно дальше – небрежно запулил его в разросшиеся кустарники.
– Кри, пожалуйста, извини, – попытался он вымолить себе милостивое прощение, поднявшись с бревна и приблизившись к недовольной подруге, – я думал, ты оценишь безобидную шутку, но теперь, безмозглый дурак, вижу, что она случилась нелепой.
Молодой поклонник попытался обнять прелестную спутницу, вот уже на протяжении трёх лет у него бессменную. Но! Та только капризно дернула носиком и отскочила от парня в правую сторону; одновременно она приблизилась к пылавшему пламени, чтобы продолжать оставаться на освещаемой территории и чтобы не углубляться в кромешную, едва ли не страшную темноту.
– Завтра же едем домой! – несколько успокоившись и постепенно обретая обычное состояние, твёрдым голосом заявила убедительная красотка. – И мне начхать на твой гестаповский бункер – материалы для моего диплома отыщешь в Москве! И на будущее: я больше не желаю участвовать в подобных проектах. Затеешь нечто подобное – отправляйся туда без меня… это понятно?!
– Да, да, хорошо, хорошо, – безо всякого сопротивления, по-хорошему, сдался Востриков (он справедливо предположил, что, в его случае, вероятность быть отвергнутым и лишиться прекрасного общества бесподобной брюнетки – она назрела особенно остро). – Ещё раз прости: я, тупой идиот, просто-напросто не подумал, что моя непродуманная затея окажет на тебя настолько пугающее воздействие; обещаю, такого варварства больше не повторится.
Минут через пять Кристина кое-как восстановила душевное равновесие и села на прежнее место, единолично (обиженно) окутавшись стёганным одеялом и дав нерадивому кавалеру настойчиво грозное наставление: «Ко мне сегодня даже не приближайся: за глупые проделки ты будешь наказан!» После недвусмысленных слов Вострикову, соответственно, пришлось от любимой девушки отдалится, как у них говорят, на «пионерское расстояние».
– Послушай, Ил, – неожиданно поинтересовалась Сулиева, когда общее напряжение спало, – а как тебе удалось проделать тот жуткий фокус и настолько точно подбросить ужасную птицу? По-моему, мы сидели с тобой в обнимку и ты никуда – отлично помню! – не отлучался – тебе что, кто-нибудь здесь помогает?
– Нет, Кри, – грустно промолвил плутоватый приятель, за неудавшуюся шутку подвергшийся невыносимой расплате (запретный «плод» рядом, а потрогать нельзя – прямо как в Ветхом завете), – поверь мне, всё воистину просто и совсем незатейливо: во-первых, в тот момент, когда засветло ты отходила в лесную чащу попудрить носик, я слегка натянул одну из веток вон той породистой ели, что находится от нас чуточку справа, всего в каких-нибудь пяти метрах; во-вторых, ненадёжно прикрепил к ней вороний муляж; в-третьих, в состоянии рычага-катапульты, привязал их леской, бантиком, к другому сучку; в-четвёртых, протянул свободный конец напрямую к бревну, на котором мы сейчас и сидим. Отобразившийся эффект, согласись, был делом обычной, самой несложной, техники. Впрочем, я никак не рассчитывал, что всё получится именно так и что птичье чучело упадёт прямо к нашим ногам; по моим расчетам, оно должно было, не долетая костра, плюхнуться метрах в двух, может, чуть больше.
– Вон оно как? – неподдельно изумилась придирчивая красавица, одновременно вздрогнув и передернувшись от неприятных воспоминаний, – я так понимаю…
Вдруг! Она зараз осеклась и, не договорив начатую идею, неожиданно замолчала: в один миг всё её прекрасное туловище сковало нестерпимым и жутким холодом, а по шикарной спине миллионами мизерных точек забегали ледяные мурашки.
– Ты это слышал? – вовсю напрягая чувствительный слух, спросила Кристина после установившего затишья, продлившегося ровно минуту, показавшейся целою вечностью. – Как будто кто-то и где-то шевелится?
– Нет, – честно признался молодой человек (он мысленно пытался разрешить мучившую задачу, суть которой сводилась к следующему: «Как более безболезненно, а главное побыстрее, вернуть расположение обидевшейся подруги?»).
– Тихо, – подняв указательный палец и предлагая прислушаться, неприветливо цыкнула озабоченная красотка, – вот опять…
Теперь и Востриков отчётливо слышал, как со стороны жёлто-синей палатки, установленной с вечера и располагавшейся от костра на расстоянии четырёх с половиной метров, доносятся неприятные звуки, способные напугать любого, даже самого стойкого человека. Странное дело? Казалось бы, он ничуть не напрягся, а прежде чем ответить, спокойно и ровно выдохнул, чтобы хоть как-то успокоить прекрасную спутницу, снова затрясшуюся от безотчётного страха.
– Извини меня, Кри, – промолвил он виновато, вскакивая с насиженного места и направляясь к походной палатке, – я совсем забыл ещё про один сюрпризец, который приготовил внутри и который стал бы актуален, если бы ты не перепугалась до высшей степени в самом начале простецкого розыгрыша. Еще раз прошу прощения, сейчас я намерен открыться сразу и молю тебя успокоиться, ведь то скрежещущее дребезжание – обыкновенная электромеханическая игрушка, заведённая на определённое время и сработавшая, как ей в общем-то и было назначено. Вот посмотри… – сказал он, расстегая входную молнию и намереваясь проследовать внутрь.
Однако продемонстрировать он ничего не успел… Внезапно! Впечатлительная брюнетка в очередной раз пронзительно вскрикнула. Хотя она и вздрогнула, однако не выразила того мучительного испуга, какой терзал ее несколько ранее, – она смогла сохранить присутствие морального духа. Тем не менее от случившегося видения она словно прилипла к единому месту и негромко окликнула беспечного кавалера:
– Ил, постой! Я же говорила, что у тебя есть рьяный помощник, – вон он стоит сейчас как раз напротив меня и отлично освещается алыми отблесками огня! Кто это, Ил… один из твоих полоумных дружков?!
– Не понял?! – искренне удивился Илья; так и не забравшись в палатку, он замер на входе и, повернув голову в обратное направление, самолично попытался разглядеть, что же именно приковало к себе напряжённый взор критичной красавицы (мысленно она сумела себя убедить в очередной выходке не очень разумного друга: человеческий мозг так устроен, что в минуты необъяснимой опасности он всегда старается найти хоть какое-нибудь разумное оправдание). – Поверь мне на слово, Кри, к нашей калиниградской прогулке я больше никого не привлёк, – твердил обескураженный юноша, всем недоумённым видом выдавая озадаченную напряженность и крайнюю настороженность.
– Да ладно тебе, Ил, – ничуть не верила придирчивая особа, вновь обретшая присущую ей самонадеянную надменность, – кто это? Бро, Чук, Сэм или, может, Хаким, – перечисляла она сокращенные псевдонимы парней, всюду, в повседневной жизни, окружавших молодого проказника.
В то же время незнакомый субъект, до невероятной степени привлекший внимание настороженной девушки, остановился от яркого пламени всего-навсего в пяти метрах, прямо напротив нее, словно давая ей уникальную возможность повнимательнее себя разглядеть. Бойкая красавица (не ожидавшая прямого подвоха и полностью уверовавшая, что происходившее представление – это затянувшийся розыгрыш), а вместе с ней и сам организатор познавательного похода не преминули воспользоваться предоставленным правом и вперили настойчивые взгляды в неизвестного человека, словно бы остолбеневшего в непосредственной близости. Как же он выглядел? Если не считать тех обстоятельств зловещей таинственности: первое – он виделся облачённым в чёрный, свободно облегавший костюм, похожий на спецодежду сотрудника СОБРа; второе – голову его скрывала плотная, гладкая маска, чем-то напоминавшая непрозрачный дамский чулок (оттенком однотонный верхней одежде и имевший характерные прорези как для рта, так и для глаз); третье – остальной его внешний вид не выделялся какой-либо особенной примечательностью. То есть? Нижний предел среднего роста сочетался с худощавым телосложением, не выдавая особой физической силы, но и не исключая её фактического наличия; коротковатые ноги широко расставлялись, руки закладывались за спину – выбранная поза словно передавала типичную стойку отъявленного гестаповца.
Внимательно к нему приглядевшись, и Кристина, и её юный поклонник сделали однозначный вывод, что странный человек не может являться никем из рослых друзей, обитавших в прямом окружении Вострикова (был у него, правда, один закадычный «дружок-маломерок», но рост того значительно ниже, а в плечах он раздался значительно шире; получается, под внезапно возникший облик знакомый парень явно не подходил).
– Эй?! – грубым, но и слегка дрожавшим голосом прикрикнул Илья, отходя от брезентовой палатки и инстинктивно приближаясь к возлюбленной девушке, чтобы (в случае чего, из ряда вон выходящего) иметь реальный шанс встать на её действительную защиту. – Чудо!.. Ты кто такой?! Давай-ка либо представься, и покажи нам свой безобразный «фейс», – видя явную щуплость, студент МГУ, участвующий практически во всех спортивных соревнованиях, рассчитывал на собственную природную мощь и добы?тую неустанными тренировками могучую силу, – либо проваливай отсюда подобру-поздорову, иначе мне придётся слегка подправить твою засекреченную мордашку. Поверь, впоследствии позорную маску ты не снимешь уже никогда, потому что твоя презренная физиономия превратиться – прошу прощения у восхитительных дам – в настоящую «грязную жопу».
Едва он выдал последнее слово, как странный тип той же секундой выхватил из-за спины правую руку; следом он сделал метательное движение, сопровождаемое жужжавшим свистом летевшего металлического предмета. В следующий миг в верхнюю часть плеча нагловатого, самоуверенного юнца вонзилась четырёхконечная звездочка, похожая на натовскую эмблему (зазнавшийся парень почему-то посчитал, что его высокомерное, хамское поведение, продемонстрированное в далёкой лесной глуши, прокатит в точности так же, как и обычно происходило в Москве). Острозаточенный металл, помимо кожно-мышечной ткани, пробил ещё и твёрдую кость, вызвав жуткую, нестерпимую боль и нечеловеческий крик пострадавшего недотёпы. Закапавшая со свободного конца багряная жидкость дала прямое основание полагать, что (всё!) весёлые шутки закончились и что в настоящее время они подвергаются совсем нехилой опасности. Что же Сулиева? Округлив до невероятных размеров и без того большие глаза, обезумевшие от охватившего ужаса, она, единственное, что смогла проделать, громко-громко заголосила: «Скорее!.. Бежим!» – тем более что противник уже замахнулся для второго удара.
Прежде чем очередной метательный снаряд достиг назначенной цели, Кристина успела схватить возлюбленного повесу за целую руку и, повернувшись к нападавшему незнакомцу спиной, энергично увлекла его прочь, избрав для трусливого бегства противное направление. Как оказалось, проявленной предприимчивости оказалось отнюдь не достаточно, потому как «четырехзубец», пущенный вслед, вонзился в спину богатого отпрыска, ещё совсем недавно бывшего излишне самоуверенным, теперь же в страхе стремительно удиравшего. Удар производился настолько мастерски, что остроконечный предмет, пущенный следом за первым, попал в то же самое место, но только с другой стороны (удивительно, если его заточенные концы, оказавшиеся внутри молодого туловища, между собою не прикоснулись?). Правая рука у раненого беглеца повисла безвольной плетью, но мощные ноги не утратили способность быстро передвигаться – так и оставаясь с поражающими частями, он энергично перебирал натренированными конечностями, стараясь двигаться наравне с намного более слабой попутчицей.
Они успели пробежать ни много ни мало, а всего-навсего тридцать метров, прежде чем прозвучал уже знакомый жужжавший свист. Востриков громко вскрикнул: «А-а-а!» – а затем припал на одно колено – на этот раз он был ранен в левую ногу, в заднюю часть бедра, от чего его молодая прыть значительно поубавилась. Настала очередь прекрасной дамочки, чтобы помогать сильному парню сначала подняться, а потом, поддерживая его за здоровую руку, буквально заставлять, прихрамывая, следовать дальше; они всё дальше углублялись в тёмную, мрачную чащу, где не виделось ни «вольного света», ни смутной надежды на чудесное избавление.
Уже в течении целого часа блуждавшие беглецы потихонечку шли, не разбирая дороги и не оглядываясь назад; ни тот ни другая давно уже не бежали, а еле передвигались, тяжело дыша и чуть не падая от непомерной усталости.
– Как ты думаешь, он отстал? – останавливаясь, спросила Сулиева, из-за явного изнеможения (вроде бы как?) совсем не чувствовавшая испуга. – Мне кажется, или его жутковатого присутствия не ощущается сравнительно долгое время, как минимум, с полчаса… минут, может, сорок?
– Не знаю, – промычал молодой человек болезненным голосом и воспользовавшись ситуацией, чтобы попробовать извлечь стальные предметы, – что это вообще такое было? Лично я, Кри, так ничего и не понял… какой-то странный человек, потом летающие звездочки, совсем как у ниндзя… – рассуждал он, одновременно берясь здоровой рукой за металлический наконечник.
– Нет! – вдруг истошно завопила Кристина, вовремя перехватывая здоровую конечность любимого человека и не давая ему совершить, возможно, самую роковую ошибку во всей прожитой жизни. – Ил, не исключено, что у тебя задета важная артерия, и неосторожный поступок, сверх всего остального, приведёт к весьма печальным последствиям: ты запросто истечешь своей кровью. Будет лучше, если ты потерпишь до лечебного учреждения, где тебе окажут квалифицированную медицинскую помощь.
Едва досказав, всполошившаяся девушка хлопнула себя по правой стороне безупречного тела, где у неё обычно находилась дамская сумочка, а не обнаружив ее на положенном месте, разочарованно посетовала:
– «Блин», я, кажется, и личные документы, и наличные деньги, и сотовый телефон посеяла – оставила там, возле костра. Наверняка мерзкий гад – кем бы он ни был?! – воспользуется моей наивной беспечностью и присвоит мои наиважнейшие вещи… Кстати, Ил, а у тебя случайно мобильник не при себе – может, стоит обратиться в полицию и попросить у них действенной помощи?
– Естественно, он, как и всегда, находится у меня, в правом грудном кармане; но только я не понимаю, как его непосредственное наличие нам сможет помочь – ты что, разве знаешь, где мы сейчас находимся и куда вызывать полицейских? Лично я вижу сплошную, непроглядную темень, да разве что непроходимую глушь…
– Хватит трепаться, – оборвала Сулиева недоверчивого поклонника, протягивая милую руку, чтобы извлечь свя?зное устройство и чтобы достать его из одёжного отдела, обозначенного раненым юношей (как известно, он получил повреждение правой руки, значит, та не являлась дееспособной, в связи с чем операция для него представлялась весьма и весьма затруднительной), – они найдут нас по опознавательному сигналу, излучаемому мобильным; главное – до них дозвониться.
Однако капризная удача оказалась не на их стороне, так как чуть только предприимчивая красотка отогнула боковую полу? – и… сразу же, меньше чем в десяти метрах, сзади, раздались отчётливые шаги, лишний раз подтверждавшие, что в покое несчастных беглецов оставлять сегодня, уж точно, не собираются. То?тчас же стало отнюдь не до телефонных звонков: требовалось спасать изрядно потрёпанную шкуру и без оглядки продолжать удирать – в любом случае спастись, а там уже искать и силовую защиту, и сущую правду.
– Бежим! – вздрогнув от неприятной неожиданности, прокричала Кристина; она схватила любимого парня за левую, здоровую, руку и увлекла его вслед за собой. – Он нас выследил, и уже где-то рядом!..
Изнывая от нестерпимой боли, молодой человек, дви?жимый нескончаемым страхом, послушно заковылял за верной подругой, несмотря на чудовищную опасность не бросившей его на погибель, а наоборот, как и себе, помогавшей ему выбраться из немыслимой передряги. Их юные тела вновь заколотила трусливая дрожь, лишний раз подтверждавшая об избыточном адреналине в крови, но и помогавшая им двигаться более-менее быстро (вопреки очевидной хромоте, образовавшейся у представителя сильного пола).
Безумная гонка продолжалась ещё минут пятнадцать, максимум двадцать, пока неосторожные искатели приключений не почувствовали, что продвигаться становится намного труднее, – это подтверждалось излишней отдышкой.
– Похоже… мы взбираемся… на какой-то… пологий холм?.. – остановилась рассудительная красавица, чтобы восстановить прерывистое дыхание, а заодно и прислушаться к отдалённым звукам неустанной погони.
Раненый парень, практически лишившийся сил, воспользовался лёгкой заминкой и последовал примеру преданной спутницы. Так они и стояли друг против друга и в непроглядной тьме светились белками насмерть перепуганных глаз.
– Всё, давай сюда свой мобильник, – полушёпотом проговорила Сулиева, едва отдышалась; в то же самое время она запустила руку в грудной карман кожаной куртки, одетой на кавалера, – хватит с меня безумных гонок с препятствиями – пора запросить полицейской помощи.
Какого же было ее удивление, когда, сняв несложную блокировку, Кристина вдруг обнаружила, что связь с внешним миром отсутствует, причем по простой, вполне очевидной, причине, – сотовое устройство не ловит спутникового сигнала.
– Это что ещё за такое, за всякое? – озабоченная красотка впала в лёгкую панику, хотя и задалась логичным вопросом; не позабыла она разбавить нормальную речь и «скромненькой матерщиной». – Наверное, мы очутились в какой-то глубокой яме, где сотовая связь практически недоступна, а значит, надо подняться на вершину холма – возможно, нам оттуда получится дозвониться?
– Да, давай попробуем, – не задумываясь, согласился с правильным предложением Востриков, а дополнительно обозначился разумным предположением: – А то если я сейчас расслаблюсь, то подняться потом навряд ли смогу. Пошли уже…
Как бы не хорохорился подраненный недотёпа, становилось очевидно, что, постепенно теряя силы (хотя и не бурным потоком, но кровь его сильное тело всё-таки покидала), он очень устал, а двигаться продолжает исключительно на морально-волевых, подогреваемых ещё и обычной трусостью, качествах. Притомившийся парень хромал всё больше и больше, а его отдышка делалась тяжелее – он чаще падал, поднимался же, главным образом, с помощью верной подруги. Она со своей стороны пусть мысленно и допускала такую вероятность, как оставить утомлённого кавалера в лесу, а самой отправиться дальше, чтобы найти подмогу, а потом вернуться обратно. Но?! Несмелая дамочка страсть как не желала остаться одной на один с непроглядной темнотой, мрачным лесом и страшным преследователем. Руководствуясь объективной, в целом весомой, причиной, перетрусившая красотка, практически потерявшая от страха здравый рассудок, оставалась возле раненого партнера, чтобы находиться хоть в чьём-нибудь человеческом обществе, чтобы переждать до близкого рассвета и чтобы при дневном свете рассудительно поразмыслить, как именно поступить для общего блага. Неспешно и оставаясь в противоречивых раздумьях они, поднимаясь по пологому склону, проковыляли примерно с полкилометра, но сколько Кристина не старалась поймать спутниковый сигнал – «подлый мобильник» продолжал всё так же бездействовать.
Вдруг, неожиданно для них обоих, они оказались перед земляным углублением, похожим на естественный грот – и вот тут Востриков мгновенно прочувствовал все то крайнее изнеможение, что последовательно завладевало исстрадавшимся организмом.
– Всё, Кри, – сказал он, медленно опускаясь на оба колена и двигаясь дальше на четвереньках, – я больше идти не могу… мне нужно хотя бы немного передохнуть. Давай спрячемся здесь до утра?, а как только выйдет яркое солнце, ты двинешься искать оперативную помощь, я же дождусь тебя здесь, сидя в промозглой, зато безопасной пещере.
– По-видимому, Ил, ты сейчас прав, – согласилась Сулиева, внимательно вслушавшись в окружавшую обстановку и непрерывно трусливо моргая, – тем более что неотступного преследования – вроде? – больше не наблюдается, а значит, мы сможем позволить себе немного расслабится. Возьмусь предположить, мы от поганого выродка удачливо оторва?лись либо же он сам решил нас оставить в покое.
В очередной раз она помогла раненому спутнику слегка приподняться и, поддерживая, скрюченного, по?д руки, завела внутрь холмистого углубления. Подсвечивая себе телефонным фонариком, беглецы различили, что затхлое местечко, где они волею злосчастного случая теперь оказались, представляется каменистым коридором, уходящим вглубь, в далёкую неизвестность.
– Послушай, Кри, – высказался более рассудительный юноша, приведя справедливое замечание; одновременно он опустился на скалистую, местами выпуклую, поверхность, – выключи предательскую подсветку, не то она сможет нас выдать и привлечёт нежелательное внимание. Хотя ярого преследователя пока и не слышно, но существующее положение дел совершенно не означает, что он вот-вот не возникнет и откуда-нибудь, сволочной, не появится…
Не успел он закончить напутственной фразы, дающейся ему через мучительные страдания, как (вдруг!) откуда-то сверху, от са?мого края подземной пещеры, вниз, закрывая проход, упала сплошная задвижка, с внутренней стороны похожая на скалу, а с внешней – утыканная убедительным муляжом, передававшим естественное покрытие почвы.
– Что это?! – вскрикнула испуганная девушка, поддавшись нормальной реакции; она мгновенно покрылась холодным потом и заледенела от «морозного» ужаса.
– Даже не представляю, – вторил ей молодой повеса, смирившийся с печальной судьбой и готовый к любым, и самым плачевным, событиям.
Внезапно! Откуда-то с верхней части, из встроенных в гранит выпускных отверстий, под невысоким давлением стал пробиваться голубоватый дымок, на деле оказавшийся сильнодействующим, усыпляющим газом. И смятенная девушка, и ее неизменный поклонник тем же мигом почувствовали, как почва уходит у них из-под ног, как в глазах постепенно темнеет и как ясное сознание покидает их зачумлённые головы. Что случилось дальше – никто из них в точности так бы и не ответил.
Первой очнулась Сулиева, и то чудовищное видение, что невольно предстало её испуганными глазами, повергло девушку не просто в небывалый страх, а в какой-то сверхъестественный трепет. Что же представилось до крайности возбужденному взору? Она находилась в просторной комнате, будто бы само?й неблагоразумной природой выдолбленной в гранитном образовании; сверху, изготовленный под тип абажура (какие обычно демонстрируют в военных фильмах), бил тусклым светом, направленным вниз, невзрачный светильник, окаймленный ржавым железом, – он захватывал лишь строго определенную область, диаметром достигавшую не больше трёх метров. Непроизвольно напряжённый взгляд последовал вниз и, ужаснувшись, ошеломлённая красотка пронзительно вскрикнула: прямо перед ней, на невысоком и узком столе, уставившись лицом вверх и со стоячим мужским достоинством (перетянутым у основания тонкой резинкой) лежал её незадачливый кавалер, так и остававшийся пока без сознания, но оказавшийся (почему-то?) полностью голым. Ранившие его четырёхконечные звёзды были извлечены, но, странное дело, кровь не сочилась, хотя резанные отверстия наблюдались довольно широкими. «Наверное, ему ввели какую-нибудь сильную заморозку?» – сама не зная зачем, самопроизвольно поразмыслила сметливая девушка. Помимо прочего, она обратила внимание, что и руки и ноги бесчувственного поклонника крепятся кожаными ремнями и напрочь приковываются к алюминиевым ободкам, окаймляющим хирургическую кушетку. Далее, слегка подрагивавший свет, рассеивавшийся по сумеречной округе, выхватывал из сплошной темноты белые человеческие черепа, хотя и несколько отдалённые, но чётко определявшиеся. Они лежали плотным потоком и простирались практически в никуда, перемешанные с другими, крупными и мелкими, людскими костями; их представлялось так много, что и считать не возьмешься, и возвышались они на высоту, достигавшую полуметра. Свободным оставалось лишь крохотное пространство, выделенное специально для пленников и граничившее с освещаемым кругом.
Машинально дернувшись и разразившись душещипательным криком, Кристина вдруг поняла, что сама она оголёнными ляжками сидит в коленях бездвижного кавалера и что за хорошенькие ручки, цепными кандалами, намертво крепится к гранитному потолку. Пришла пора обратить внимание на себя. Почему-то она нисколько не удивилась, обнаружив, что, как и безвольный партнер, остаётся полностью без одежды.
– Что, «блин», такое здесь происходит?! – трясясь от жуткого страха, воскликнула трусливая девушка. – И какого, «на хер», рожна Вы вообще-то творите?!
Едва она закончила, зашевелился Илья: он наконец-то возвращался в сознание. Глубоким и продолжительным стоном очнувшийся парень выразил непосредственное отношение к образовавшейся обстановке, нет! Он практически не чувствовал боли (так как, и вправду, подвергся местной анестезии), но то чудовищное видение, с каким столкнулись его расширенные глаза (когда он чуть приподнялся), – оно считалось просто ужасным; а еще и эти… сковывающие всяческое движение кожаные браслеты – они тоже наложили определенный отпечаток в почти нечеловеческое стенание.
Вдруг! Метрах эдак в пятнадцати, с левого боку от них, зажегся второй абажур военного времени, обернутый похожей железной каймой и осветивший того странного, страшного незнакомца, что преследовал накануне. Теперь он сидел на огромном стуле, больше напоминавшим позолоченный трон. Сквозь истлевшие человеческие останки к нему тянулась полутораметровая тропка, продолжавшаяся за королевским седалищем и, как и костные останки, уходившая в незримую неизвестность. По-видимому насмотревшись ужастика «Крик», жутковатый тип приставил к безликой физиономии портативное устройство, изменявшее голосовые оттенки и наполнявшее их скрипевшими интонациями. Первый раз за всё время он соизволил выразить возникшие мысли, и извращённые, и преступные:
– Кристина!.. Не удивляйся, что я знаю твоё настоящее имя. Разузнать его было совсем нетрудно – из личных документов, нелепо оставленных тобой в момент поспешного бегства. Аха-ха-ха! – зловредно посмеялся, а следом продолжил: – Я возьму на себе труд задаться интересным вопросом: а не желаешь ли ты – после всех тех неостроумных шуток, каким ты подверглась от несмышленого, тупоумного друга и от каких ты испытала самое жуткое потрясение – ему отомстить и подвергнуть аналогичным душевным, а заодно и телесным пыткам?
– Нет! – продолжая трястись от неуёмного страха, громко прокричала Сулиева. – Ничто не может сравниться с тем, что случилось со мной в результате Вашего появления! Однако, – сообразительная брюнетка вдруг поняла, что неразумным поведением допускает непростительную ошибку, способную навредить не только ей самой, но и ее исстрадавшемуся поклоннику; она решила сменить непрактичную тактику и попробовать вымолить и себе, и любимому человеку милосердной пощады [хотя и маловероятно (принимая во внимание царившую вокруг атмосферу, словно бы сама смерть обитала в подземных мрачных трущобах), но… надежда всегда умирает последней]: – Мы совсем не держим на Вас зла и готовы навсегда забыть про Ваше «невинное развлечение» – только Вы нас помилуйте и, пожалуйста, отпустите. Я понимаю, Вы нас сюда заманили отнюдь не из сострадательных чувств, но, может, у Вас всё-таки осталась хоть капля человеческой жалости, и Вы ее к нам проявите. Мы со своей стороны всю оставшуюся жизнь будем Вам очень признательны. Если у Вас ощущается денежный недостаток, то наши родители очень богаты и, поверьте, заплатят любую сумму, даже и самую баснословную.
– Ты, правда, считаешь, что с помощью финансовых капиталов возможно решить все существующие проблемы? – прогремел таинственный незнакомец, говоря в зловещий приборчик. – Ты, и действительно, предполагаешь, что вы «приглашены» в моё секретное логово ради какого-то жалкого выкупа? Нет, милая деточка, ты крупно заблуждаешься: выйти отсюда вы сможете только при одном, причем неоспоримом, условии…
– Каком?! – перебив разговорившегося изверга, воскликнула неописуемая красавица, надёжно прикованная к потолку старинными кандалами.
– Очень простом, – словно и не заметив неосторожного выкрика, продолжал неумолимый мучитель «сотрясать» воздух мистическим говором, – ты ведь уже заметила, что ты сидишь немного в неестественном положении? По твоему виду вижу – заметила! Я очень надеюсь, что ты являешься девушкой умной и прекрасно осведомленной, а значит, понимаешь, с чем именно твоё неудобное состояние связано – так?
Здесь болтливый изувер замолчал и замер в терпеливом ожидании, что же ему ответит пленённая девушка, значительно уже измученная и начинавшая желать разве единственного – побыстрее выбраться из жуткого подземелья, готовая практически на любые условия. Однако она ещё не знала, что ей в действительности уготовано извращённым мерзавцем, поэтому выказала само собой проявившийся интерес:
– Мне непонятно: чем моя ненатуральная поза сможет облегчить ужасную ситуацию?
Кристина замолчала, ожидая ответа; она тряслась нервной, панической дрожью и предавалась животному страху, примерно предполагая, что конкретно ей предложит беспощадный мучитель. Он не заставил себя долго ждать и гробовым голосом рыкнул, наполняясь леденящим, скрипучим оттенком:
– Давай, богатенькая «сучка», «трахайся» с ним! Пусть он поплатится за то унизительное состояние, какому по его необдуманной, злой воле ты на самом деле подверглась! Давай, «развратная шалава», садись на его поставленный «самотык» и ёрзай, чтобы он верещал и обливался слезами, пока его переполненные семенные яички напрочь не лопнут, – клянусь, я вас обоих тогда отпущу!
– Нет! Ни за что! – возмущаясь естественным и самым искренним образом, крикнула молодая красавица, совсем не задумываясь о невыразимых последствиях, ожидающих ее вслед за критичным решением. – Это же неправильно! И потом, я никогда ничем подобным не занималась; скажем, я согласна, если половой акт будет естественным, без стягивающей резинки. Но так! Извини, я попросту не смогу…
– Спорим, что, возможно, ты ошибаешься! – громовым голосом прогремел диковинный незнакомец, беря в свободную руку маленький пульт-управления и направляя его на верх скалистого потолка, откуда спускались железные кандалы, сковавшие нежные руки очаровательной жертвы. – И уже через пару минут ты будешь насиловать тупого дружка, как «заправская шлюшка», набравшаяся огромного опыта и поднаторевшая за многочисленную, долгую практику! Однако ничего уже не изменится: предложенный шанс ты сейчас «просрала?», а потому и рассчитывать на милосердное снисхождение больше не смей! Но что-то я говорю сегодня чересчур слишком много – пора наконец приступать к реальному действию и показать, как же, глупая, ты глубоко заблуждалась.
В тот же самый момент он надавливал, большим пальцем, на одну из четырёх кнопок прямоугольного, вытянутого и узенького, устройства. Почти сразу несравненное тело юной красотки затрепыхалось от электрических импульсов; они пропускались через неё один за другим и отражались мучительной болью. Прогнав через бесподобное туловище с десяток сильных разрядов, сумасшедший садист (появились все основания полагать, что обезличенный человек обличён неисправимой маниакальной зависимостью и страдает неизлечимыми психическими недугами) прекратил подачу допустимого напряжения и грубым тоном потребовал:
– «Трахайся» с ним, «маленькая стервоза»! Иначе я буду бить тебя током, пока, «тварь паскудная», ты не сдохнешь! Я вижу, ты уже поняла, что шутить я нисколько не намереваюсь! Садись, «русская шаболда», жирным вазелином он уже смазан – не сомневайся, войдёт без тугого препятствия.
– Хорошо, хорошо! – в безвольной истерике прокричала Сулиева, громко рыдая и обливаясь слезами. – Я сделаю так, как ты требуешь, только не надо больше пропускать через меня противное электричество.
Ей было страшно, совестно и мучительно – как душевно, так, в сущности, и физически; но, в силу общей слабости дамского характера, противостоять жестокому незнакомцу она уже ничем не могла и послушно исполнила жесткое приказание. Пока она туда-сюда-обратно поднималась и опускалась, Востриков стонал, кричал и бился в паническом трепете. Однако он так никак и не облегчил прискорбного положения, потому что был не в силах сдвинуться с места (для того чтобы хоть немного отстраниться в сторонку и избежать неоправданного насилия, способного удовлетворить лишь извращенный, маниакально взбудораженный, разум), – он оставался надёжно прикрепленным к предсмертному ложу.
– Кригер, я знаю – это ты! – предполагал он в громогласных страданиях, как будто его утверждение могло хоть что-нибудь изменить. – Чего тебе от нас надо?! Мы тебе ничего плохого не сделали!.. Будь ты проклят!..
– Аха-ха-ха! – стало ему зловещим ответом.
Глава I. Два истерзанных трупа
Один день спустя. Провинциальный городок районного значения, расположенный в Калининградской области, – условно назовем его Икс. Уличный правопорядок обеспечивается в нём силами полицейского отделения, где несёт правоохранительную службу всего-навсего тридцать один сотрудник; из них: трое дежурных, три помощника, четверо участковых, двое оперуполномоченных, две девушки по делам несовершеннолетних, пятеро «пэпээсников», они же водители, два гаишника, главный начальник, пара заместителей, два следователя, двое росгвардейцев и три представителя вспомогательных служб, в том числе и криминальный эксперт. Нетрудно догадаться, оперативная группа осуществляла суточную вахту, находясь на дому, с периодическим выходом на связь и докладом основному дежурному.
В тот злополучный день, второго мая, ответственной от уголовного розыска была назначена Юлиева Анастасия Арнольдовна, двадцатисемилетняя девушка, состоявшая в должности оперуполномоченной и имевшая звание капитана полиции. По ее необычному отчеству становится ясно, что она урождённая, хотя и давно обрусевшая, немка (чья семья селилась в Восточной Пруссии еще со времен, когда она контролировалась фашистской Германией); постепенно роднясь с представителями славянских национальностей, ее изначальный род давно утратил истинно арийские очертания, то есть по внешнему виду темноволосой красавицы нельзя уже с достоверностью утверждать, кем именно являлись древние предки. Как и все истинные германцы, Настя считалась и практичной, и пунктуальной, и целенаправленной; однако через российские корни ей передались и такие неплохие качества, как непомерная смелость, граничившая с неуёмной отвагой, непревзойденная смекалка, больше похожая на лисиную хитрость, умеренная правдивость, соседствовавшая с изворотливым маневрированием, а заодно и ра?звитая, просто невероятная, интуиция. Сверх всего прочего, постоянными тренировками оперативница добилась завидных и силы и ловкости, свободно владела приемами рукопашного боя и легко справлялась с противником, вдвое превышавшим в весовой категории. Дальше следует остановиться на отличительных признаках: фигура представлялась попросту безупречной и выделялась великолепной грудью, в меру зауженной талией и расширенной ягодичной областью, плавно переходившей в длинные, стройные ноги (что, вкупе со среднем ростом, смотрелось очень эффектно); лицо, как и все остальное туловище, являлось необычайно красивым (да что там?), неотразимым и бесподобным, и имело продолговатую форму; светло-голубые глаза, сравнимые с глубоким, бескрайним небом, передавали живую натуру, въедливый ум и удивительную способность к логическим заключениям; маленький нос смотрелся прямым, на окончании похожим на изящную вишенку; чувственные губы складывались эффектным бантиком, где верхняя чуть вздёргивалась, а нижняя, пухленькая, выглядела больше обычного; овальные уши отображались плотно прижатыми и прикрывались длинными волосами, тёмно-русыми и волнистыми, роскошными прядями спускавшимися за дивные плечи. Оделась она, как и обычно, в полюбившиеся одежды: чёрную кожаную куртку (под которой виднелась красочная футболка); плотно облегавшие синие джинсы; высокие туфельки (их цвет зависел от дамской сумочки, неизменно находившейся как неотъёмный аксессуар, и различался яркими оттенками красного, зеленого, редко розового, а ещё реже голубого либо коричневого).
Было ранее утро, и в столь нежный час Анастасия, оставаясь в полном одиночестве, ещё отдыхала – спала в уютной двухкомнатной квартирке, приобретённой в долгую ипотеку. Неожиданно, около половины шестого, неприятным звуком затрезвонил ее служебный мобильник, предупреждая, что она сильно-сильно кому-то понадобилась. Настя проснулась практически сразу и, к удивлению, неприятно вздрогнула, словно предчувствуя какую-то неведомую опасность, угрожающую как лично ей, так и всему провинциальному городу в целом. Красивая сыщица тут же включила приём и, стараясь казаться бодрой, ответила, по входившему сигналу определив, что с ней пытается связаться оперативный дежурный:
– Да, Юлиева… внимательно слушаю.
Как оказалось (и невзирая на необычное время), говорил с ней (лично!) начальник местного отделения подполковник полиции Бунько Евгений Захарович. По его укороченной фамилии можно догадаться, что человек тот относится к украи?нской национальности (предположение, в принципе, верное). Он давно достиг пятидесятипятилетнего возраста и, в сущности, мог отправляться на заслуженный отдых; однако, не имея более перспективного места, деспотичный руководитель предпочитал оставаться на государственной службе, тем более что в малонаселённой местности она не отличалась чересчур отягощённым напрягом. Помимо перечисленных качеств, самодостаточный мужчина отличался честолюбивой властностью, сумасбродной принципиальностью и чрезмерно развитыми амбициями. Выглядел он соответственно прожитых лет и обладал полноватым, если и не тучным телосложением, делавшим его представительным и внушительным. Насупленная физиономия когда-то (возможно, давно?) была привлекательной, сейчас же выделялась следующими отличительными чертами: морщинистой кожей, казавшейся больше чем бледной; каре-оливковыми глазами, излучавшими волевой, уверенный взгляд; чуть вдернутым носом, имевшим небольшую горбинку; узкими синеватыми губами, всегда плотно сжатыми и прикрытыми поседевшими густыми усами; пепельными волосами, коротко остриженными и совсем не скрывавшими заострённых ушей (они образовывали незначительную, но неприятную лопоухость). Повседневная одежда соответствовала, сообразно званию, присвоенной форме.
Бунько оказался первым, кого подня?л дежурный по отделению, и (поскольку он жил в двух минутах ходьбы) полномочный начальник незамедлительно явился на пост, а дальше уже самолично руководил сбором вверенных ему подчиненных сотрудников. Очевидно, случилось что-то серьёзное, раз он решил привлечь ответственную оперуполномоченную.
– Давай, Настасья, – именно так, и никак по-другому, старший офицер обращался к сотруднице уголовного розыска (он не считал молоденькую девушку профессиональной и взрослой, поэтому совмещал полное имя с уменьшительно-ласкательной вариацией), – поднимайся и быстренько собирайся: ровно через десять минут я за тобой заеду – ты мне будешь нужна. Мы отправимся на место происшествия – какое? – расскажу по дороге.
– Есть, – только и успела ответить исполнительная сыщица, как сотовый сигнал оборвался.
«Что такого могло случиться у нас, в глухом захолустье, что с несусветного «ранья» поднимают сотрудницу УР? – размышляла любознательная красавица, в силу ограниченного времени пренебрёгшая утренним душем, а сразу начавшая одеваться в обычное одеяние. – После окончания высшей школы полиции я служу на оперативной должности добрых шесть лет, но на всей моей практике спешная суматоха была всего несколько раз – когда совершались убийства. Неужели и сейчас случилось нечто подобное? Ну, хоть какое-то разнообразие, а то я так совсем разучусь нормально работать…» Анастасия рассуждала бездумно, как будто не отдавая себе отчет, что если чья-то ужасная смерть для неё – познавательный тренинг, то для кого-то другого – самая большая трагедия. Она уже полностью собралась и находилась в прихожей, чтобы обуться и выйти на улицу, однако встала и в нерешимости призадумалась: «В прошлый, аналогичный случай мы бродили по полному бездорожью, где красивым туфелькам совершенно не место. Надену-ка я, пожалуй, обувь поудобнее, чтобы потом на себя же не сетовать. Итак, какая у нас сегодня на очереди дамская сумочка?..» Ещё с вечера все предметы личного туалета, косметические принадлежности, а также табельное оружие находились в носимом аксессуаре зелёного цвета, поэтому и выбор её пал на однотонные ей кроссовки.
Из подъезда пятиэтажного дома, отмеченного советской конструкцией, она выходила, когда возле него остановился автомобиль «Лада-гранда». За рулём находился полицейский ППС, он же сменный водитель, Аминян Амаяк Артурович, или попросту Ара, что в армянской интерпретации предполагает – друг, дружище, братан. Про него можно сказать, что он являлся зрелым прапорщиком, достигшим сорокатрёхлетнего возраста, но не предвидевшим никаких продвижений по службе (он являлся профессионалом именно «на подхвате»). Полицейский выглядел худощавым, при среднем росте казался высоким, а имея жилистое телосложение, и достаточно сильным; лицо его виделось вытянутым и обладало карими глазами, с едва заметным зеленоватым оттенком, орлиным носом, искривленным немного в сторону (очевидно, свернутым в драке), пухлыми губами, где верхняя прикрывалась пышными, разросшимися усами (подобно коротким волосам, они отдавали иссиня-чёрным оттенком). Помятое обмундирование представлялось форменной одеждой, соответствовавшей присвоенному званию и содержавшей отличительные знаки, специальные средства и табельное оружие. Рядом с ним сидел руководитель подразделения, который пригласил садиться в машину:
– «Кидай», Настасья, тощие «булки» назад и сильно там не скучай: сейчас заберём эксперта и сразу поедем на место.
Да, в бестактных выражениях Бунько никогда и нисколько не церемонился. Юлиеву беспардонное поведение поначалу, само собой, раздражало; но, как и любой другой человек, оказавшийся в безвыходной ситуации, она постепенно смирилась и давно уже, на вздорный характер неучтивого начальника, не обращала существенного внимания. Не задерживаясь, она прыгнула на предложенное кресло и стала дожидаться, когда её посвятят в курс происходящих событий. Бывалый подполковник угадал беспокойные мысли и не замедлил откликнуться:
– Я не намерен по десять раз переливать из пустого в порожнее – соберемся все вместе, тогда и узнаешь.
Евгений Захарович служил не первый десяток лет и неплохо разбирался в моментах, заботивших молодых сотрудников, неожиданно выезжавших в тревожную неизвестность. Имея прескверный характер, старослужащий офицер умилялся, когда подогревал повышенный интерес и когда по возможности дольше оставлял подчиненных сотрудников в наивном неведении. На счастье пытливой сыщицы, возжелавшей побыстрее узнать, что же конкретно случилось, ровно через пять минут они подхватывали профессионального специалиста-исследователя. Не выказывая никакой заинтересованности, он занял свободное место, находившееся возле нее, рядом поставил чудодейственный чемоданчик, а сам, обладая неповторимым талантом, мгновенно заснул, набираясь побольше сил и подготавливаясь к предстоящей сложной работе.
Кабанов Андрей Назарович (именно такое имя он носил от рождения) считался отличным специалистом, до глубины души преданным выбранному призванию (а являясь в районе единственным экспертом, он отлично умел совмещать трудовые будни, длящиеся у него круглосуточно, с временем необходимого отдыха, уделяя ему каждую, вдруг появляющуюся, минутку). Неторопливый, всегда подтянутый, он достиг сорокалетнего возраста, звания майора полиции, выслуги, дававшей право на пенсию, а потому мог позволить себе любое, даже самое необычное, поведение (поручаемую работу он делал, а в выбранной профессии исполнительность – это главный, определяющий значение, фактор). Про него можно ещё сказать, что он выделялся приятной наружностью, увлекался спортивной охотой, имел стройное, крепкое телосложение, обладал курносым, широкоскулым лицом и отличался карими глазами, живыми и умными, передававшими общую дружелюбность и покладистую натуру. Верхняя одежда ограничивалась тёмно-синей формой майора полиции.
Таким образом, изо всей следственной группы в гражданское одеяние облачилась лишь сотрудница уголовного розыска.
– В общем, так, – начал начальник местного отделения, видя незаинтересованное отношение, возникшее у вновь прибывшего человека (отлично зная его повадки, он нисколько не удивился), – из полицейских мы все находимся в сборе. Следователь комитета? Он личность благородная, и наше скромное общество ему в душевную тягость, поэтому «их величество» приедет прямо на место. Теперь перехожу к основному делу. Так вот, у «нас», – так у полицейских определяется подведомственное пространство, – совершено двойное убийство, хотя-а… возможно, и большее? Мёртвые трупы нашёл какой-то ранний – «маму его нехорошо»! – путешественник – не сидится им дома? – и, не представляясь, «отзвонился» в дежурную часть. Он посчитал, что – просто обязан! – сообщить о страшной находке напрямую туда.
– Далеко? – озадачилась Анастасия разумным вопросом.
– Что? – как бы не понимая, переспросил спесивый руководитель, обращаясь к ней с надменными интонациями.
Не дожидаясь ответа, он слегка повернулся назад, а глядя недовольным взглядом, тут же и разъяснил:
– Для особо любопытных, не умеющих слушать и держать язык за зубами, скажу: умерщвлённые тела находятся между пятнадцатым и семнадцатым километрами и лежат у придоро?жной обочины, в глубокой канаве. Непонятно как, но их обнаружили. Хотя, насколько мне известно, участок там ровный и все нормальные водители предпочитают сохранять приличную скорость. Что, почем и где конкретно – пока неизвестно, и обо всём подробно узнаем, когда доберёмся. Если, конечно, поведанная история не окажется чьим-то шутливым, необдуманным розыгрышем? У меня пока всё.
– С этим понятно, – перешла неглупая сыщица к деловым рассуждениям (она непременно желала получить побольше значимой информации), – теперь касательно таинственной личности звонившего человека – установить её не пытались, скажем, по телефонному номеру?
– Пытались, да чересчур расстарались, – невзирая на то что говорит с представительницей прекрасного пола, грубовато ответил несносный начальник (он считал, что каждый человек, одевший полицейскую форму, становится бесполым сотрудником), – тебя забыли дождаться! Ты лучше, «слишком умная» подруга, ответь: кто, по-твоему, должен был заниматься основной работой сотрудника уголовного розыска – полусонный дежурный или, может быть, я, старослужащий офицер? Увольте, нет! – слуга покорный. Насколько я правильно себе представляю, установление точных данных – это твоя, Настасья, прямая обязанность, а потому именно ты её и исполнишь. Но, опять же! После того как появится свободное время… чего-то мне подсказывает, что, если известия, переданные в сообщении, – голая правда, оно у нас случится очень и очень нескоро.
У любого другого (человека обычного и к наглости непривычного) от предвзятого отношения давно бы пропала всяческая охота (как к раскрытию преступлений, так и к само?й полицейской службе в целом) – но только не у Анастасии Юлиевой! Молодая сыщица настолько прикипела к нелегкой работе душой, насколько ее полюбила и не представляла себя где-нибудь в ином поприще, скажем (как любит выражаться Евгений Захарович), к примеру, «в сельском хозяйстве». Единственной ее адекватной реакцией стало едва слышное, произнесенное исключительно для себя, замечание: «Опять «Ебунько», – так его прозвали между собою остальные сотрудники, – в каждодневном репертуаре – ну, ничего не меняется!» Она ещё немного посетовала, что не обладает тем удивительным даром, какой достался дрыхнувшему эксперту Кабанову; а уже через пять минут, пользуясь не менее необыкновенным свойством, помимо прочего доставшимся от благодатной природы, необидчивая оперативница благополучно забыла обо всём неприятном. Вместе с тем дальше она ехала молча, напряжённо обдумывая: что же невероятного, если и не кошмарного покажется пытливому взору? В разыгравшемся воображении она рисовала многочисленные картинки, казавшиеся и страшными, и неприятными, и ужасными; однако ни одна из них не соответствовала жуткому зрелищу, что им представилось возможным лично улицезреть…
Время приближалось к половине седьмого утра, когда полицейский-водитель, миновав пятнадцатый километр, начал слегка притормаживать; в силу шоферской должности, не требовавшей глубоких мыслительных процессов, он не представлял, что следует делать дальше.
– С какой стороны искать? – обратился он к руководителю отделения с закономерным вопросом.
– Я почём знаю! – огрызнулся Евгений Захарович, скорчившись в недовольную мину. – Ты водитель – ты и вези. Хотя, нет, пожалуй, постой, – возразил он сам же себе, словно бы что-то обдумав, – останови машину – искать пойдёмте пешком; не то мы так только лишнее время натянем. Ты, Ара, вместе с экспертом оставайся в машине – его, пока не проявится точное местонахождение безжизненных трупов, всё равно не добудишься – мы же с Настасьей отправимся осматривать прилегающие канавы. Я пошагаю с одной стороны, она, безусловно, с другой, а как чего-нибудь обнаружим, сделаем отмашку – вот тогда и подвезёшь к нам спящего «красавца-специалиста».
Подавая личный пример, Бунько, недовольно покряхтывая, выбрался из машины на улицу, а следом, внимательно изучая боковую канаву, пошёл по ходу движения транспорта. Анастасии, соответственно, пришлось перейти на противоположную часть. И начальник, и подчиненная прошли уже чуть более километра, зорко вглядываясь в только-только пробивающуюся весеннюю травку, но им так ничего и не попадалось. Вдруг! Пройдя еще добрую сотню метров, Юлиева неожиданно вскрикнула: ей пришлось повидать многое, но – ТАКОЕ!.. Она едва не повалилась без чувств и лишь огромным усилием воли сумела собраться, осталась, слегка пошатываясь, стоять, а затем подала? условленный знак, призывая приблизиться к ней.
Первым подошёл руководитель подразделения, находившийся ближе всех. От неимоверного вида, представшего возбуждённому взору, у него чуть-чуть не случился гипертонический криз – он даже стихийно отпрянул назад. Через секунду, видимо, усовестившись, что молодая (по его мнению, жалкая) ди?вчина остаётся способной контролировать внутренние эмоции, тщеславный руководитель вернулся назад и, периодически отворачиваясь немного в сторонку, принялся кое-как осматривать редкостную находку. После минутного ожидания подъехали и остальные члены оперативно-следственной группы. Выйдя из служебного «уазика», они приблизились к ошеломлённым сослуживцам, и тут… Аминян, ничуть не смущаясь, сразу же отбежал на параллельную обочину и взялся активно очищаться от непереваренного вечернего ужина. Единственное, видавший виды эксперт, не выказывая ни глубоких чувств, ни душевных эмоций, спокойно спустился вниз и приступил к пунктуальному изучению страшного преступления (как будто всю прежнюю жизнь лишь тем и занимался, что рассматривал зловещие, жестоко истерзанные, останки). Да, на голой, недостаточно проросшей, земле лежали два человеческих трупа: один – молодого человека, другой – не менее юной девушки.
Как же они выглядели? Практически одинаково, за исключением одной немаловажной детали: у представителя сильного пола отсутствовал детородный орган. Невероятный, да и неестественный, признак бросался в глаза в самую первую очередь; впрочем, и всё остальное, увиденное собственными глазами, будоражило умы нормальных людей нисколько не меньше и заставляло неугомонную кровь без у?молку стучаться в висках. Действительно, представившийся вид смотрелся кошмарным: некогда красивые ли?ца (и первого, и второй) были изрезаны до полной неузнаваемости; верхние фаланги пальцев были ампутированы на всех четырёх руках, что делало невозможным снятие отпечатков (видимо, кто-то очень старался, чтобы тела подольше оставались неузнанными) и что ставило под сомнение скорое установление личности. Но! Было ещё – НЕЧТО! – заставлявшее трепетать от нескрываемой жути, а некоторых (как сотрудника патрульно-постовой службы) выворачивать себя наизнанку, – это вскрытые грудные клетки и брюшные полости, напрочь очищенные от внутренних органов.
Все те чудовищные признаки, что удавалось обнаружить в ходе детального изучения, Кабанов «надиктовывал» в маленький диктофон, с помощью тоненького шнурка закрепленный на шее [чтобы дважды не повторяться, когда, скажем, следственный комитетчик (который, кстати, запаздывал) посчитает нужным прибыть и начнёт вести итоговый протокол]. Настя, пересилившая себя и откинувшая в сторону природные страхи, спустилась вниз; как и более опытный сотрудник, она пристально осматривала истерзанные тела, а заодно и слушала первоначальные заключения, сделанные криминальным специалистом. В то же время компетентный эксперт, не отвлекаясь, продолжал бесспорную констатацию:
– Судя по характерным признакам – но окончательно утверждать я смогу немного позднее, после исследования судебно-медицинским экспертом – грудная клетка вскрывалась, когда убитые были еще живыми, а возможно, и находились в полном сознании. Вид трупов?.. Он просто ужасен – идентичное истязательство мне видеть не приходилось. Какие мученья испытывали двое умерщвлённых людей, прежде чем не скончались – пока я судить не могу, но возьмусь предположить, что им вводились некие специальные препараты и что они подключались к неведомой системе жизнеобеспечения. Тот, кто их пытал, не исключается, воочию созерцал непрерванную работу молодых организмов. Далее, мужское туловище переворачивается спиной кверху, и на телесной оболочке, в области правой ключицы, обнаруживается проникающее ранение, имеющее размеры пять сантиметров в длину и два в ширину; точно такое же наблюдается на правом бедре. Касаясь женского тела, можно заметить, что влагалищное отверстие подвергалось, до смерти, постороннему действию. Удивительно! Мне кажется, перед кончиной их заставили заниматься принудительным половым сношением, причем женщина «имела» мужчину. Почему? Предположенный вариант следует из засохших багровых выделений, подтверждающих мою мысль и во множестве имеющихся в дамской лобковой окружности; лично у меня не вызывает ни маленького сомнения, что соитие являлось насильственным.
– Откуда такая уверенность, – недоверчиво спросила въедливая оперуполномоченная, пытаясь оспорить неподтверждённое мнение, – может быть, их просто-напросто застали во время занятия сексом?
– Во-первых, Настя, – невзирая на жутковатую должность, среди остальных сотрудников Андрей Назарович выделялся и утончённым воспитанием, и вежливым обращением, – никто бы добровольно не занимался тем, что причиняет нестерпимую боль и отмечается обильным кровотечением – особо заметь, мужским! Во-вторых, и сразу в-последних, существует множество отличительных моментов, которые, в силу долгой практики и соответствующего образования, видны только мне – и именно по ним я делаю заключения, обрати внимание, пока ещё предварительные. Более точно я скажу после лабораторных исследований, хотя, поверь моему долгому опыту, в последующем мало чего изменится.
В тот же момент соизволил явиться следователь СК; он приехал на одной из последних моделей немецких автомашин BМW, имевших баснословную стоимость. Им оказался молодой рыжеволосый юноша, казавшийся сверх меры самонадеянным; он давно достиг двадцатипятилетнего возраста, имел звание старшего лейтенанта юстиции, а соответственно, квалификационный диплом, свидетельствовавший об окончании высшего юридического учебного заведения. Звали его Енотовым Артёмом Петровичем.
Едва выйдя из-за руля, заносчивый сотрудник проявил небывалую активность, сообразную занимаемой должности: он потребовал написать подробные рапорта и отразить в них конкретные наработки, сделанные на месте страшного происшествия, а заодно и намеченные перспективы, направленные на раскрытие особо тяжкого преступления (даже начальник местного отделения не стал исключением от едкого замечания). В противоположность видимой бойкости, как только он оказался у края обочины, где ему воочию довелось лицезреть кошмарное, доселе небывалое, зрелище, весь его неуёмный задор и воинственный пыл в одночасье словно бы испарились; наоборот, впечатлённый юноша отбежал к другому кювету, чтобы основательно очиститься от излишков накопившейся пищи. Поняв, с чем ему довелось столкнуться, самонадеянный комитетчик особого желания командовать и лично осматривать трупы более не выказывал; он спрятался у себя в элитной машине, где занялся ведением официального протокола. Волей-неволей ведущему эксперту, по окончании полного обследования, пришлось присоединиться к Енотову. Устроившись на пассажирском сидении, расположенном спереди, он включил сохранённую запись, а сам остался делать пояснительные комментарии, требуемые в некоторых местах, вызывавших у комитетчика глубокомысленные сомнения.
Ещё, в чём энергичный следователь себя проявил, он заставил более молодую сотрудницу обеспечить присутствие двух понятых. Стрелки часов давно уже перевалили за восемь и по второстепенной дороге начали проезжать редкие транспортные средства, в обход основной трассы срезавшие путь до города. С помощью безотказного «пэпээсника», облаченного в полицейскую форму и (на всякий пожарный случай) имевшего при себе полосатый, гаишный жезл, уже через пятнадцать минут исполнительная сотрудница справилась с несложным заданием: она беззастенчиво остановила рейсовую маршрутку, проезжавшую мимо и перевозившую рабочих одного из предприятий районного центра (собираемых по маленьким населённым пунктам). Под качественную диктовку опытного криминалиста, следователь СК быстренько оформил нужные документы, так что задержка производственного процесса оказалась непродолжительной – ровно полчаса спустя недовольные люди, привлеченные к осмотру, были отпущены и отправлены восвояси.
– Так, – сказал Артём, ставя в составленном протоколе последнюю точку и тем самым давая понять, что детальный осмотр закончен, – до прибытия «труповозки» необходимо оставить здесь одного человека – чтобы с мёртвыми телами, не дай Бог, чего-нибудь не случилось? – остальные могут считаться свободными. К обеду я жду подробный план, составленный по мерам, направленным на раскрытие особо тяжкого преступления.
Не удосуживаясь дополнительными инструкциями и не останавливаясь на перспективных советах, старший лейтенант юстиции кивнул Кабанову, что ему дозволяется покинуть дорогостоящую машину. Едва тот оказался снаружи, Енотов запустил мощный двигатель, резко развернулся на обратное направление и стремительно умчался в сторону районного центра, предоставив полицейским сотрудникам «вариться в собственной каше».
– Итак, боевая подруга, – Бунько не скупился на разнообразность уничижительных выражений, по укоренившейся привычке используя армейскую дедовщину, – ты как думаешь: кому надлежит оставаться на месте? Правильно, – сам же за неё и ответил, – тому, кто является наиболее молодым, – в настоящем случае он имел в виду не достигнутый возраст, а срок полицейской выслуги, – а значит, тебе – и ничего супротив сложившейся иерархии не попишешь! Проводишь покойничков в морг – занимайся первостатейным заданием комитетчика. Каким? Составляй письменный план, направленный на поимку матёрого уголовника. В свете последних событий, чувствую, после праздников нас сильно «поднапрягут», так что пускай хотя бы в бумажных отчётах всё представляется без сучка без задоринки. Всё ли тебе, Настасья, понятно?
– Более чем, – спокойно ответила выдержанная красавица и, не дожидаясь, пока остальные коллеги рассядутся по «нагретым сидениям», неторопливо отправилась к неузнаваемым мертвецам, изувеченным самым неестественным образом.
Полицейский автомобиль тронулся в путь, а Юлиева, оставшись одна, вновь спустилась вниз и приблизилась к истерзанным трупам. Перебарывая внутреннюю неприязнь и глубокое отторжение, она приступила к повторному изучению, надеясь отыскать еле заметные признаки, по каким безошибочно делал экспертные выводы сотрудник Кабанов. Около получаса кропотливая сыщица исследовала оголенную поверхность страшных останков и наблюдательным взглядом высматривала (на кончиках отделённых рёбер, раскрытых наружу и окутанных мышечной массой) характерные критерии, способные дать ответ на самый главный вопрос: как же всё-таки определить, что покойники вскрывались живыми? «Нет, – размышляла любознательная оперативница, страстно желавшая постичь сыскную науку, – тут надо либо обладать богатым опытом, либо иметь соответствующее образование, специальное и профильное, строго направленное – а лучше и то и другое сразу». Внезапно! Перевернув женское тело и продолжая детальный осмотр, пытливая сыщица взглянула в поясничную область (разумеется, сзади) и обнаружила необычный надрез, обнажавший позвоночник и имевший округлую форму, обозначенную пятнадцатью сантиметрами в длину и пятью в ширину. «А это ещё что за странная «хрень»? – подумала она, пытаясь объяснить интригующую находку, которая ускользнула ранее, в связи с приездом проворного представителя комитета. – А ну постой-ка… что современные представительницы прекрасного пола делают в нескромных местечках? Правильно, моя умница! – высказала она сама себе недвусмысленный комплимент. – Конечно, экзотические татуировки! – восхитилась вслух, а дальше продолжала уже про себя: – Вероятно, предусмотрительный душегубец вырезал ее, чтобы получше запутать следы и чтобы увеличить время опознания личности. Дурак! Всё равно рано или поздно мы установим их настоящие имена, а они, возможно, приведут к хитроумному выродку – ведь что-то же его подвигло на совершение жестокого преступления? Хотя, впрочем, у людей, страдающих маниакальной зависимостью, естественных мотивов никогда не прослеживается, да и действуют они сообразно каким-то необъяснимым, одним им понятным, наклонностям».
Глубокие мыслительные процессы прервались тарахтевшим катафалком, приближавшимся на пониженной скорости: не увидев никого на дороге, благоразумный водитель сбавил топливную подачу, надеясь, что порученные объекты, при медленном продвижении, пропустить не получится. Выполняя основное поручение, Настя оставила непродуктивные изучения (не приносившие положительных результатов, зато закалявшие стойкий характер) и моментально выскочила наверх, легко взобравшись по пологому склону и твёрдо ступив на ровную проезжую часть; она энергично замахала двумя руками, привлекая к себе дополнительное внимание. Похоронный микроавтобус, представлявший жутковато-мрачноватое зрелище (как из-за чёрного окраса, так и закрытого салона, обозначенного выразительной надписью: «Ритуальные услуги»), находился на незначительном удалении, чуть превышавшим сто метров. Увидев призывны?е взмахивания, он прилично ускорился, а уже через пару-тройку мгновений остановился возле старательной сотрудницы уголовного розыска.
Помимо неприветливого человека, управлявшего нефешенебельным транспортом (он представлялся тридцатипятилетним мужчиной, выделявшимся высоким ростом и крепким телосложением, и обладал неприятным скуластым лицом, больше подходившим для обезьяны), из невысокой кабины вылез второй работник, оказавшийся изрядно подвыпившим и, в отличии от угрюмого напарника, не выделявшийся крупными формами (на вид он едва достиг двадцати восьми лет и отличался приятной физиономией).
– Вас предупредили, что «груз» представится не очень обычным? – загодя поинтересовалась Юлиева, не пожелавшая становиться свидетельницей очередного «выворачивания желудков», – если нет, тогда подготовьтесь: зрелище ужасающее и, полагаю, ничего похожего вы раньше не видели.
– Не переживай, любезная красота, – ответил тот, что казался массивнее, пока его пьяный помощник вытаскивал из задних дверей брезентовые носилки, крепившиеся к двум алюминиевым ручкам-шестам, – мы люди привычные – повидали всякого, что тебе и не снилось.
– Я просто предупредила, – словно бы оправдываясь, сказала Анастасия, начиная спускаться вниз и направляясь к растерзанным трупам.
Невесёлый водитель и второй компаньон, шаткой походкой следовавший за ним, направились вслед за доблестной сыщицей. Не доходя до жуткого месторасположения метров пяти, они увидели нечто, что заставляло холодеть людей и более чем привычных. Однако (то ли постоянное общение с мёртвыми, то ли личная бесчувственность сказались на сотрудниках «Ритуальных услуг»?), приближаясь к необычным останкам, они лишь слегка поморщились, привычно разложили переносное устройство, погрузили на него сначала тело мужское, а затем, ступая разве что не синхронно, поочередно перетаскали обоих мертвецов до вместительной «труповозки». По истечении пятнадцати минут, погрузку посчитали законченной!
– Возьмёте меня до города? – осведомилась голубоглазая девушка, обозначившись естественным и простодушным вопросом. – А то шлёпать пёхом не очень-то хочется.
С их помощью она надеялась побыстрее попасть в отделение, закончить с бумажной волокитой, непродуктивной и нудной, а следом приступить уже к раскрытию действенному. С другой стороны, с чего начать – она даже не представляла. Как и всякий нормальный «опер», Настя предполагала нащупать нужную «ниточку», когда начнёт плодотворно работать с агентурной сетью, созданной ею за долгие годы действительной службы.
– Без проблем, – ответил ей трезвый мужчин и направился занимать шофёрское место, – но лучше усаживайся в кабину.
Когда все расселись по вакантным сидениям, Верзила (как его окрестила Юлиева) непринуждённо провернул стартерный ключ, легко запустил прогретый двигатель, и похоронная машина тронулась в путь.
Глава II. Двое любовников
Закончив составление оперативного плана, бравая сыщица с боем продвинула его в следственный комитет, а затем занялась кропотливой отработкой агентурной сети; именно через неё она намеревалась выведать, не появился ли в городе кто-нибудь новый преступник, способный на редкие изуверства.
В то же самое время на околоточном краю происходила молодежная вечеринка, где в узком кругу собралось около двадцати человек пьяненькой молодежи. Все они являлись выпускниками одной общей школы и, воспользовавшись отсутствием кое-кого из родителей, решили отпраздновать майские праздники, да так, чтобы, перефразируя знаменитое изречение, не было обидно за зря потраченное свободное время.
Представляясь двухэтажным кирпичным строением, расположенным по периметру пятнадцати метров в квадрате, респектабельный дом свидетельствовал о состоятельной зажиточности живших владельцев. Территория виделась огромной и огораживалась двухметровым железным забором; за оградой, помимо цветочных клумб, а также декоративных и фруктовых деревьев, находился объёмный бассейн, способный одновременно вместить до сорока человек, а еще и оставалось бы свободное место поплавать.
Давно спустился глубокий вечер, но на улице было тепло, поэтому развлекаться решили на свежем воздухе, включив громкую музыку, а шашлычные мангалы расставив прямо возле искусственно сооружённого водоема.
Пока хозяйский сынок вместе с приглашенными гостями беззаботно веселились и жарили аппетитное мясо, двое молодых людей (парень и девушка) уединились в шестигранной беседке. Она словно бы специально спряталась в глубине шикарного сада, скрытой плодовыми насаждениями, начинавшими распускаться свежей зеленоватой листвой. И тот и другая сидели напротив входа, на одной из пяти частей, обозначавших широкою лавку, смонтированную по кругу.
Хулиганистый парень, Эбант Виктор Владимирович, хотя и носил истинно прусскую фамилию, но считался давно обрусевшим, потерявшим давние родовые корни. Выглядел он внушительно, имел коренастый корпус, доходивший до высокого роста, и, отличаясь вздорным, жестоким, наглым характером, единолично верховодил местной шпаной, и дерзкой и хамской. С другой стороны, обладая природным лидерством, недалёкий юноша не отличался дальновидным умом, а старался подминать под себя более слабых исключительно силовыми воздействиями. Физиономией он выдался весьма и весьма приятной, чем привлекал повышенное внимание представительниц прекрасного пола (не имея влечения к постоянству, молодцеватый подонок успел разбить не единственное трепетное сердечко). Особенными отличительными чертами можно выделить: большие, как у кошки, глаза, смешанные по трём цветовым оттенкам (постоянно морщась, он специально старался их сузить); нос в основном прямой, но на кончике чуточку вздернутый (он выдавал чрезмерную своенравность); узкие, плотно сжатые губы; средние уши, почти вплотную прижатые к голове; тёмно-русые волосы, остриженных едва не под самый корень. Модное одеяние выделялась черной кожаной курткой, серыми джинсами, на бёдрах отмеченными беленькими потёртостями, и «адидасовскими» кроссовками. Являясь несостоятельным, но предприимчивым человеком, он кадрил в настоящее время сногсшибательную красавицу – единственную дочку влиятельных и богатых родителей.
Останавливаясь на кратком описании Моревой Жанны Петровны, следует отметить неповторимые, если и не уникальные качества: во-первых, она приблизилась к восемнадцатилетнему возрасту; во-вторых, в отличии от наглого и злобного кавалера, считалась добродушной, веселой, на удивление умной и откровенной; в-третьих, имела не очень высокий рост (что успешно исправлялось высокими каблуками); в-четвертых, выделялась роскошной фигурой, отмеченной шикарной грудью, изящной талией, живописной ягодичной областью и стройными, прямыми ногами; в-пятых, имея смазливую, чуть вытянутую мордашку, демонстрировала бесхитростные, изумрудного цвета, глаза, прямой, изумительный нос и в меру пухлые губы, сочные и манившие; в-шестых, незначительно оттопыренные уши, успешно скрывавшиеся за белокурыми волосами [они окаймлялись равномерной прической, справа остриженной под край нижней челюсти, а слева спускавшуюся чуть ниже ключицы (что выглядело очень и очень эффектно!)]. Одеться она соизволила в зелёную кожаную куртку, украшенную многочисленными молниями и металлическими заклепками, короткую чёрную юбку, однотонные ей сетчатые колготки и идентичные куртке модные туфли – одним словом, во всё, что могло ее сделать неотразимой и что способствовало излишнему юношескому вниманию.
Молодые люди давно уже «шоркались по углам», но пока ещё играли в «детские игры», не позволявшие заходить дальше простеньких «поцелуйчиков». И вот! У них появился удивительный шанс закончить сегодняшний вечер несколько по-иному: и та и другой тешили себя смутными надеждами, что (именно здесь и сейчас!) начнутся их более интимные отношения.
– Послушай, Жанночка, – после непродолжительной прелюдии, нахальный парень решительно взялся наладить близкую связь, какая может возникнуть между желанными мужчиной и женщиной; он нисколько не стеснялся прямоты поставленного вопроса (по-видимому, дабы обеспечить себе безбедную жизнь, проворный прохвост намеревался похитить не только пылкое сердечко, но и богатенькую ручонку), – мы встречаемся с тобой уже целых два месяца, а дальше никчёмных «зажималок» и легоньких поцелуев наши страстные отношения пока не продвинулись. Честно признаюсь, у меня раньше случались недолгие романчики, но они так… ни к чему не обязывали, а являлись «пацанской» глупостью – ты же знаешь, как я сильно тебя люблю?! Дык, может, пришла пора решиться на что-то большее, сокровенное?.. Ты же ведь собираешься впоследствии выйти за меня замуж?
– Само собой разумеется, мне неплохо известно про возникшие у тебя, Витёк, сильные чувства, и, поверь, я люблю тебя тоже, – по какой-то необъяснимой причине (хотя и желала точно того же) представительница прекрасного пола предпочитала (почему, непонятно?) «ломаться», стараясь до последнего момента сохранять ни к чему не обязывающую «тактическую» уклончивость, – но я рассчитываю и ещё кое на что… Чего именно? Как только мне исполнится восемнадцать лет и как только мы сдадим выпускные экзамены, ты не передумаешь, а сразу же на мне женишься. Я к тому времени постараюсь «обработать» и подготовить строгих родителей. Короче, я пока не готова и совсем не намерена перемещаться на следующий, более продвинутый, уровень…
По правде сказать, возбуждённая красавица просто «текла», как ей хотелось вступить в половую связь с привлекательным, сильным парнем; но природная осторожность, дарованная едва ли не каждой юной особе, до поры до времени предохраняла её от совершения одной из самых непоправимых ошибок (какие способны разом сломать толком не начавшуюся молодую судьбу). Но! Как бы не старалась хранить себя любая из девушек, творческую инициативу предпочитают брать умелые обольстители. Не стал каким-то особенным исключением и тот, казалось бы, обыденный случай: уже в следующий миг Виктор, пылавший мужеским жаром, повернулся к трепетавшей красотке приятным лицом (она поступила аналогично) и, глядя ей прямо в ясные очи, осторожно положил ладонь на прикрытую лишь сетчатым нейлоном миленькую коленку. Медленно и нежно поглаживая, он стал поднимать ее всё выше и выше. Возбуждаясь всё больше и больше, Жанна закатила кверху туманные очи и учащенно, пылко, со страстностью задышала. Ей бы (если она, конечно, желала сохранить нетронутой девственность?) чуть отстраниться и отодвинуться от чрезмерно настойчивого партнёра, но «поплывшая» блондинка ничего уже не могла с собою поделать и готовилась отдаться нечаянно нахлынувшему порыву. Между тем искусная рука приблизилась к нижнему краю чересчур укороченной юбки и осторожно, чтобы не спугнуть переменчивую фортуну, начала сгруживать мягкий материал к чудесному женскому элементу, трепетавшему в нескончаемом ожидании. Вот показались ажурные трусики, практически совсем неприкрытые широкой сеткой колготок (которые к наступившему моменту в самом таинственном месте были полностью мокрые и которые манили волнительным запахом); вот можно было уже переходить к основной кульминации (что Виктор и собирался, без сомнения, сделать)… Но! Недалеко от них предательски хрустнула мелкая ветка, словно предупреждая, что фактически они оказались уже не одни.
Трусливо вздрогнув, белокурая девушка, расслабившаяся, а душою заблудшая, резко отдернула ладонь настойчивого поклонника и, не до конца освободившись от сладостной неги, нехотя поправила нижнюю часть одежды.
– Ты это слышал? – спросила она заговорщицким полушёпотом.
– Что? – внутренне чертыхаясь, переспросил отстранённый любовник, остановившийся на самом интересном моменте. – Что именно я должен был слышать?
– Точно за нами кто-то подсматривает, – попыталась Морева объяснить тревожные страхи (по понятным причинам она желала продолжить прерванную прелюдию в спокойной, не напрягавшей её, обстановке): – Сходи, а? Посмотри, кому надо дай по глупой башке, а затем – если все будет нормально? – обещаю, продолжим.
– Ладно, – согласился расстроенный парень, не видя другого выхода и мысленно себя убеждая, что «порвет» всякого, кто окажется причастным к идиотской, непродуманной шутке (которая стоила ему не просто интимного развлечения, а долгой, возможно пожизненной, перспективы).
Как уже упоминалось, Эбант верховодил всей местной шпаной, а потому никого не боялся; напротив, все остальные страшились одного его грозного вида, и навряд ли бы нашёлся «бесбашенный» человек, способный открыто бросить ему действительный вызов, а дальше вступить в отчаянное противоборство. Вдохновленный достигнутым превосходством, без страха и тени смущения он вступил в непроглядную темень, усиленную разросшимися деревьями. Не преминув разразиться протяжным криком, хулиганистый заводила не обещал ничего приятного либо хорошего:
– Кого поймаю – убью! Лучше «гаситесь», «трусливые черти»!
Словно прислушавшись к строго обозначенному совету, мгновенно раздался многоголосый вой, отображённый десятком лужёных глоток; они передавали как хохотавших парней, так и хихикавших девушек. Следом послышались удалявшиеся отзвуки убегавшей молодежной ватаги.
– Вот, «вонючие гниды»! – крикнул им вслед разгневанный забияка, поднимая тяжёлый камень и импульсивно кидая его вдогонку. – Только попробуйте вернуться – «порву»!
Он бросал каменный вестник лишь так, для голой проформы, прекрасно понимая, что тот назначенную цель все равно не найдет; однако глухой шлепок, последовавший за удачным броском, и едва различимый вскрик подтвердили совсем обратное – нехилый булыжник попал туда, куда и предназначался.
– Ага! – радостно воскликнул дерзкий юнец, разгоряченный неожиданной и легкой победой. – Доигрались, поганые выродки?! На будущее учтите: церемониться я не стану, и даже в сплошной темноте жестоко накажу любого, кто мне помешает!
Еще немного постояв и на всякий случай помахав вдаль впечатлительным кулачищем, Эбант, желавший было последовать за тупоумными шутниками следом (чтобы кому-нибудь из них как следует наподдать) вдруг посчитал, что виноватый в той или иной мере жестоко наказан. Не стоит сомневаться, он решил вернуться к занятию, более приятному, правда, бесцеремонно прерванному, тем более что жёсткого отказа (как он понял) сегодня ему не будет. Томимый вожделенными мыслями, Виктор вернулся обратно и сел на прежнее место; он занял почти ту же самую позу, как можно быстрее намереваясь вернуться к приятному упражнению, во внеплановом прекращении коего он был нисколько не виноватым. К моменту его ожидаемого прибытия Морева уже чуть-чуть поостыла и, переволновавшись, напряжённо вслушивалась в пугавшую мраком тревожную пустоту.
– Что-то, Витя, я как-то теперь «стремаюсь», – сказала она чуть слышно, одновременно снимая с изумительной коленки мужскую ладонь, заново пытающуюся проделать всю прежнюю операцию, – вдруг наши неспокойные друзья опять возвернутся, а мне, ой! бы как не желалось, чтобы нас застали в интимной, порочной позиции. Давай перенесем наше похотливое рандеву на долгое после, когда рядом не окажется переросших придурков?
Отвергнутый от «интересного элемента», парень не утратил зыбкой надежды полностью и начал действовать заново (пускай и немного дольше, но зато намного вернее): он обня?л желанную девушку за милые плечи, прижал её нежно и сладострастно, лицом придвинулся к чуткому уху и, осторожно лаская его чувствительным языком, принялся вдохновенно нашёптывать:
– Жанночка, милая, перестань… вернуться сюда никто не посмеет, тем более что кто-то из них уже получил по всем злодейским заслугам – будут знать, как мешать нам с тобой наслаждаться любовной близостью! Не бойся, моя дорогая, в любой ситуации я смогу обеспечить твою полную безопасность, и в той же мере непререкаемую де?вичью честь. Давай успокойся, и уже соглашайся; я же вижу, что ты меня хочешь…
Ночная темнота, мнимая тишина, горячее мужское тепло, спокойные речи и, безусловно, неподражаемая ловкость опытного прелюбодея сделали необходимое дело: девушка снова расслабилась, закрыла замутившиеся глаза и, возбуждённая, задышала, готовая к единому слиянию человеческих тел, вовсю «шипевших» магнетическими флюидами и давно уже подготовленных к вожделенному сексу. Эбант воздействовал ма?стерски: подразнивая неугомонными пальцами эрогенные зоны, как на шикарной груди, так и в «интересном местечке», он постепенно добрался до жаркого поцелуя, чем заставил «потёкшую» партнёршу мысленно «визжать» от охватившего душу сладостного восторга. В очередной раз она оказалась в полной власти настойчивого любовника и, наслаждаясь умелыми ласками, сама уже ожидала, когда он перейдёт к более решительным намере?ниям и доставит ей то самое исключительное блаженство, какое когда-либо даровалось человеку благодатной природой. Вот под её аппетитные ягодицы уже подложена мужская теплая куртка, вот коротенькая юбочка задрана? повыше кверху, вот вниз сползают сначала сетчатые колготки, а затем ажурные трусики, вот остаётся лишь (для удобства, чтобы незатейливо раздвинуть де?вичьи ножки) снять на время зелёные туфельки, освободить сногсшибательные конечности от лишнего одеяния, сковывающего свободные телодвижения, вернуть впоследствии модную обувку на прежнее место – и!.. Можно начинать предаваться благостному соитию, так обоими ими желаемому.
Однако! Словно по чьему-то роковому велению, в центр беседки снаружи залетает какой-то тёмный предмет, заставляющий и ту и другого трусливо вздрогнуть. Из-за сгустившейся темноты они не видят, что именно их напугало, но всё равно какой-то суеверный страх надежно сковывает обоих несчастливых любовников.
– Это что ещё за такое, за всякое? – поддавшись девчачьей пугливости, задрожала Морева оголёнными ляжками, поспешно возвращая приспущенные одежды. – Вить, посмотри, а?
Встревоженный парень резко привстал и, не потеряв присутствия духа, шагнул немного вперёд… Тьма сгустилась просто кромешная, не? было видно ни зги! Как будто специально, садовую территорию не одна только мрачная ночь поплотнее окутала, но и чёрные тучи заволокли, повсеместно сокрыв собою бескрайнее звёздное небо. Не слышалось ни единого лишнего звука, за исключением весёлых криков подвыпивших одноклассников да громко игравшей музыки; все они раздавались на значительном отдалении. Неспешно нагнувшись, Виктор потянулся дрожавшей рукой… Едва прикоснувшись к таинственному предмету, по характерному оперению он безошибочно разгадал, что перед ним находится мёртвая птица. Поднеся ее практически к самым глазам, озадаченный юноша воочию убедился, что, и действительно, в его правой руке зажата воронья тушка, ещё тёплая, но отмеченная свернутой набок шеей. Не желая лишний раз напугать и без того впечатлительную красавицу (а заодно и спугнуть тот страстный настрой, каким она воспылала нынешним вечером) предусмотрительный ловелас не стал ей показывать странную особь, в чём-то страшную, а где-то и жутковатую, – он сразу же запулил её как можно подальше.
– Убью, «педерасты» паскудные! – крикнул он в непроглядную темноту, сопроводив озлобленную угрозу ещё и характерным помахиванием, направленным в незримую, «до коликов» пугавшую, пустоту.
– Что?.. Что это было? – переспросила Морева, начиная дрожать всё больше и больше. – Чего дурные «подонки» опять учудили?
– Ничего такого, с чем я бы не справился, – спокойно провозгласил недовольный предводитель шпаны, мысленно строивший планы самой жестокой мести, – после майских праздников выйдем в школу – вот там я со всеми и разберусь. Клянусь, кто-то горько пожалеет о глупых, до ужаса плоских, шуточках. Что сейчас? Я предлагаю немного поменять любовную дислокацию и переместиться куда-нибудь в спокойное место, где не будет ни полупьяных дружков, ни неразумных подружек – ты как, согласна? По-моему, вторая благоприятная возможность представится совсем и совсем нескоро.
– Ну?.. – неуверенно ответила засомневавшаяся блондинка, внутри которой боролись две разные сущности (одна требовала продолжить незаконченную интимную связь, другая же просто кричала, требуя всё бросить и спешно отправляться домой). – Я даже не знаю?..
Приблизившись к одной из самых восхитительных красоток города Икс (да что там, возможно, и всей России?), Эбант нежно взял ее за милые плечи – он словно бы передавал ей дополнительной уверенности как в себе самой, так и в неотступном защитнике. Добившись нужного эффекта, предполагавшего полное послушание, он полушепотом, умилённо, но и настойчиво, и убежденно заговорил:
– Послушай, любимая Жанночка… я обещаю, сейчас мы отправимся в одно секретное захолустье, где нас не найдет никто, никакой переросший придурок, и где мы сможем спокойненько насладиться взаимными ласками, причем без дурацких шуточек и бестактного вторжения в личную жизнь. Тебе, как никому другому, известно, что я «на машине»; а значит, насущных проблем, с теперешнем перемещением и «потомошнем» возвращением, «по-любому» у нас не возникнет. «Накрайняк» – ЭТО! – можно будет сделать напрямую в удобном и тёплом салоне. Так что, зеленоглазая красавица, ты мне в итоге ответишь: согласна ли ты, белокурая прелесть, с моим предложением?
Молодой человек не врал. Хотя он только-только достиг совершеннолетнего возраста и, собственно, не имел ещё водительских прав, но, пользуясь благодушным расположением криминальных авторитетов, чувствовал себя на местных дорогах вольготно, уверенно (известный хулиган улаживал любые проблемы «на месте», и даже без минимальных штрафов). Выучиться на первоклассного шофера и получить соответствующее удостоверение – это он намеревался сделать перед срочной военной службой, то есть сразу по окончании школы, когда военный комиссариат направляет в общероссийскую организацию ДОСААФ. Что касается Моревой? Она, и правда, считалась отлично осведомлённой обо всех незаконных привилегиях юного кавалера. Откинув мучительные сомнения и никчемные, нелепые страхи, Жанна с готовностью согласилась:
– Да, пожалуй, так будет правильно. Здесь нам нормально «потрахаться» всё равно не дадут, поэтому давай, в самом деле, уедем куда-нибудь в уютное, укромное место.
Сказав незатейливые слова, она встала с подмоченной лавки, достала из-под несравненной задницы кожаную куртку и возвратила её истинному хозяину. Тот быстро оделся, покрепче обня?л дрожавшую девушку, а затем, согреваясь «пылающими телами», они поспешно направились к выходу.
– Давай пройдём осторожно, чтобы нас никто не заметил, – заметила блондинистая подружка, когда они оказались под сенью едва-едва зазеленевших деревьев, – а то, если пойдём напрямик, наши «пьяные дурачки» опять начнут доставать; словом, уйдем по-тихому, по-английски. Нет нас и нет – а куда делись? – никого в общем-то не касается.
– Хорошо, – немедленно согласился Эбант, – именно так мы, походу, с тобой и поступим.
Отлично ориентируясь на окружающей территории, окружавшей солидный особняк закадычного друга, он удачно выбрал безопасное направление, располагавшееся поближе к забору. Постепенно они миновали затемнённый участок и оказались на освещённом пространстве, где веселись безответственные приятели, оказавшиеся изрядно подвыпившими (теперь их можно было не опасаться, так как они и перед собой-то вряд ли чего-нибудь видели). В любом случае предусмотрительные любовники, сбегавшие с молодежной вечеринки (вышедшей за все существовавшие рамки и перешедшей границы дозволенного) применили необходимые меры предосторожности: двигаясь слегка пригнувшись, они надёжно скрывались за кустарниковыми цветами, расположенными возле двухметрового заборного ограждения. Хитрость считалась незатейливой, зато поистине действенной, в связи с чем перепившиеся одноклассники, ничего не видевшие дальше кончика носа, так их и не заметили, позволив удалиться без ненужных происшествий и непредвиденных осложнений.
Словно что-то такое предчувствуя, Виктор оставил неказистую, но быстроходную машинёнку снаружи, вне ограждения. Оказавшись за высокой оградой, он сжал могучий кулак, а затем выпрямил средний палец, изобразив известный всем жест и направив его в сторону беспокойного дома.
– Ага, поганые «черти», «падлючие» шуточки кончились – сегодня вы нас больше «не обломаете»! Ищите нас теперь, не знамо где – авось и найдете.
Неприветливую реплику он заканчивал, отключая автомобильную сигнализацию и открывая дверную створку, установленную с водительской стороны. В то же время Жанна осуществляла посадку на пассажирское кресло. Запустив автомобильный двигатель, практичный парень не преминул подогреть внутреннее пространство. Потарахтев минут десять, он выехал на неширокую проезжую часть.
– Куда поедем? – не удержалась неусидчивая блондинка от любопытного интереса. – Ты уже знаешь?
– Думаю, выбирать какое-то особое место и сильно удаляться сегодня не стоит, – рассудительно заметил юный поклонник, страстно желавший обладать бесподобной красоткой и еле-еле державшийся в томительном ожидании, – как выедем за городскую окраину, немного углубимся в лесистую местность – там есть уютненькое пристанище – разведём согревающий костерок, а затем, под тусклые отсветы жаркого пламени – что добавит дополнительной сексуальности – сольёмся в едином экстазе.
– Хорошо, – согласилась впечатлительная красотка, которая «протекла» настолько, что намочила нижнюю часть коротенькой юбки, не позабыв и матерчатое сидение, – я сейчас хочу того же самого, как ничего другого на всём белом свете.
Давно уже успокоившись от случившегося испуга (она ведь не видела тот мрачный предмет и не придала недавнему происшествию никакого значения – посчитала его и затянувшейся, и неудавшейся шуткой), возбуждённое тело с нетерпением дожидалось только единственного – скорого полового сношения. Поскольку пьяная вечеринка происходила почти на крайней околице, неудачливые любовники очень быстро оказались за пределами районного центра и выехали на второстепенную дорогу; на расстоянии полутора километров она начинала углубляться в густо разросшуюся лесную посадку.
Внезапно! Сама не зная зачем, Жанна оглянулась назад, и ее настороженное внимание привлеклось отдалённым свечением фар. Несколько раз обернувшись и хорошенечко пораздумав, она озадачилась мыслью, в общем-то правильной и вполне очевидной.
– Мне кажется, или нас кто-то сейчас преследует? – обратилась она к беззаботному кавалеру, погруженному в сладострастные, похотливые размышления. – Кто бы это мог быть, а?.. Ты как, Витя, думаешь?
В очередной раз прозорливую девушку стала теребить нехорошая нервная дрожь, а нежное сердечко забилось чересчур учащённо (оно словно предупреждало о какой-то неведомой, но скорой и жуткой опасности). Однако самонадеянный молодой человек, как и всегда, не замедлил ее успокоить убеждённым высказыванием и крайне уверенным видом:
– Жанночка, милая, перестань – кому мы, «на хер», нужны? Просто какой-то «полуно?чный мудак» движется в том же самом направлении, что и мы. Между прочим, в скором времени ты сама во всём убедишься.
– Но почему он едет с одинаковой скоростью – не отстает и не догоняет?
– Наверное, осторожничает, – высказался Виктор наиболее очевидным предположением, самим просившимся с языка, – походу, какой-нибудь древний старик возвращается в родную деревню. По-видимому, он очень устал, а потому не рискует – предпочитает выдерживать значимую дистанцию, чтобы, не приведи Господи, не врезаться и не попасть к нам «на бабки». Лично я думаю так, и моё мнение представляется мне наиболее правильным. Кроме того, через пару минут мы всё едино станем сворачивать, а там уже с точностью выясним: за нами он двигается или же нет?
Действительно, не преодолели они и пары сотен метров, как убедительный парень направился на еле заметную лесную дорогу, уходившую вглубь тёмной чащи и простиравшуюся в глубокую неизвестность. Отъехав буквально чуть-чуть, предприимчивый водитель резко остановился и, не заглушая двигатель, отключил внешние световые приборы.
– Сейчас посмотрим, что за презренный «супчик» настолько разволновал мою любимую девушку, – провозгласил предводитель хулиганистой братии, оборачиваясь назад и предлагая сомнительной спутнице поступиться ровно таким же способом, – если «старый пердун» рискнёт повернуть, то, клянусь, ему прилично не поздоровится!
– Ты мой бесстрашный герой!.. – восторженно улыбнулась Морева, до глубины души восхищенная самоотверженной смелостью; однако, как бы она не хорохорилась, природная пугливость не позволяла ей целиком расслабиться и насовсем избавиться от неприятной лихорадочной дрожи.
Как и утверждал Эбант, таинственный преследователь спокойно проехал мимо; он выдерживал предельную скорость, рекомендуемую для тёмного времени и не превышавшую семьдесят километров.
– Ну что, убедилась, пуганная трусиха? – поинтересовался молодой человек, про себя надсмехаясь над причудливым, нестойким характером. – Причины для безотчётного страха отсутствуют – можно двигаться дальше и наконец-то предаться спокойному занятию сексом.
Он снова зажег осветительные приборы и неспешно поехал по неровной дорожке, изобиловавшей неровными ямками, округлыми кочками и древесными корневищами. Несмотря ни на что, отечественный автомобиль заслуженной марки «Нива», приобретенный юным хулиганом на (чисто!) нетрудовые доходы, легко справлялся с любыми препятствиями и через десять минут пути вывез непутёвых любовников к миленькой, уютной полянке. Как и обещал, перед тем как начать несравненную спутницу соблазнять, Виктор решил придать их лесному свиданию бо?льшей романтики – исполнил взятое чуть ранее несложное обязательство. К удивлению великолепной красотки, они прибыли к уединённой местности, словно специально оборудованной и для таких, и для схожим им рандеву. Как же она выглядела? В центральной плоскости, с помощью объёмных камней-голышей, окаймлялась территория для костра, на настоящий момент содержавшая лишь чёрные, давно остывшие, у?гли (они легко узнавались в свете автомобильных фар); рядом, на расстоянии чуть меньше трёх метров, в землю врывался массивный стол, стоявший на четырёх осиновых ножках и больше походивший на деревянный топчан, чем на предмет, предназначенный для обеденных принадлежностей; с дальней стороны он окружался деревянными стульями, выпиленными прямо из березовых пней; не обошлось и без заготовленных дров, заранее сложенных под специальным навесом и, по-видимому, рассчитанных далеко не на единое посещение.
– Ты сюда уже кого-то возил? – задала Морева закономерный вопрос, само собой разумевшийся. – Я уже прямо ревную, а в праведном недоверии я делаюсь поистине страшной, – она, конечно, шутила и по большей части ей было без разницы, чем занимался её похотливый поклонник, пока не стал ее прямым ухажером; однако при всех обстоятельствах она не смогла оставить немаловажное условие без пристального внимания: – Так, я надеюсь, весь твой развратный блуд благополучно закончился? Смотри, если что, не пожалею – порочные яички, «мать твою так-то», отрежу!
– Опять ты, любимая Жанночка, с глупыми подозрениями, отчасти необоснованными, а частью надуманными, – наигранно возмутившись, ловкий юноша проворно выбрался из неказистой машины и сразу же приступил к сооружению горячего очага, – да сюда полгорода приезжает «трахаться» – и, поверь, мы с тобой далеко не единственные! Что же касается меня? Хм, признаюсь, я здесь раньше уже бывал и привозил сюда других девчонок, менее привлекательных, зато наиболее пошлых. Как ты правильно заметила, развратные вольности я больше не позволяю, и мои прежние подвиги давно уже стали голимой неправдой. Короче, сейчас я только с тобой и ни о каких сторонних изменах даже не помышляю – как можно желать кого-то другого, когда находишься рядом с пленительной красотой, непередаваемой никакими людскими словами?!
– Ладно, допустим, что ты прощен, – игриво нахмурилась привлекательная особа, эффектно выбравшись из невместительного салона; первым делом она вознамерилась проверить, удобный ли лесной «траходром», и развалилась на нём во весь восхитительный рост и расставив по углам несравненные, точёные ножки, – разжигай побыстрее жаркий костер, и давай уже займёмся плотской любовью, а не то ещё немного, и я нафиг, вконец передумаю.
– Если подождешь хотя бы пару минуток, то я окажусь в твоём полном распоряжении, – сладким голосом «пропел» молодой ловелас, лоснясь как мартовский кот и прекрасно понимая, что раз неосмотрительная красотка согласилась сюда приехать, то навряд ли она уже пойдет на попятную.
По-быстрому сложив дровяную конструкцию, схожую с конусом, неуёмный парень достал из автомобильного багажника канистру с бензином, всегда имевшуюся в запасе, брызнул несколько капель на деревянный домик, чиркнул охотничьей спичкой – и вспыхнуло жаркое пламя, словно бы говорившее о его безграничной, блаженной любви. Первый огонь оказался настолько ярким, что невольно обдал великолепную красоту, развалившуюся на самодельном столе и остававшуюся в заманчивой позе; он заставил её резко отпрянуть на отдалённую сторону.
– Ты, очумел, что ли, совсем?! – неприветливо возмутилась недовольная дамочка; но через секунду она уже вовсю улыбалась, не придавая несущественному событию слишком уж большого значения.
Не отвечая, Виктор поднял корявую палку и нагнулся, чтобы пошевелить разгоревшуюся основу и чтобы уменьшить распространяемое тепло. Неожиданно! В тот злосчастный момент, когда он присел, раздался какой-то неестественный свист, а затем (аккурат по воздушному пространству, где только что находилось плечо) пролетел невидимый странный предмет; по характерному звуку он не оставил ни малых сомнений, что является опасным орудием, предназначенным для метания. Через долю секунды, подобно острозаточенному клинку, он воткнулся в хвойное дерево, расположенное как раз за «пацанской» спиной. Неожиданное везение, вызванное счастливой случайностью, продлилось недолго: моментально прилетела вторая звездочка, похожая на те, какие состояли на вооружении средневековых японских шпионов – ниндзя; она вонзилась точь-в-точь пониже ключицы, пронзила надрёберную кость, вызвала жуткую боль, лишила правую руку мышечной силы и «повесила» её никчёмной, безвольной плетью. Нетрудно понять, невезучий парень был поражен пластинкой, практически идентичной, что и в жутком случае с Востриковым – вот только на этот раз она представилась немного модернизированной и выглядела квадратным крестом, подобным фашистской свастике, а по концам заточенным под острое лезвие.
– Что это, чёрт возьми, такое творится?! – заорал Эбант как резанный, вертя бестолковой головой по разные стороны и пытаясь пронзительным взглядом нащупать невидимого врага.
– Что?.. Что случилось?! – вновь впадая в истерическое волнение, закричала впечатлительная блондинка, перепуганная до дикого ужаса (в свете яркого пламени она увидела страшное металлическое оружие, вонзившееся в коренастое туловище, и капавшую с него ало-бурую кровь).
Вместо прямого ответа, из непроницаемой темноты вышла на пламенный свет… показалась мрачная, едва созерцаемая, фигура, облаченная во всё чёрное. На вид беспечных любовников предстал однотонный костюм, похожий на форму сотрудника СОБРа [он виделся собранным по полной выкладке и включал в себя и броневой жилет, и боевую разгрузку (специальная накидка со множеством разнообразных отсеков), и странную маску, блестевшую и глазными, и ротовыми прорезями, и очень напоминавшую толстый дамский чулок].
– Ты ещё кто такой, «…твою мать»?! – не в силах удержаться от неприветливой матерщины, попытался выяснить раненый парень (он как будто не понимал, что обезличиваются совсем не за тем, чтобы так просто раскрывать сокровенную тайну спрятанной личности).
Как и в первом случае, внятного разъяснения не последовало, а почти сразу же раздался непривлекательный свист, слышанный ранее и напоминавший стальное воздушное рассечение, – и второй вражеский крест вонзился строго по выбранной цели, но теперь разве что в левую руку (юный предводитель местной шпаны аккурат чуть-чуть приподнялся и натужно пытался извлечь небольшое метательное орудие, прочно засевшее в твёрдой кости? другого плеча). Продублированный бросок провёлся не менее мастерски, заставив и вторую конечность лишиться могучей силы, в обычное время довольно значительной, – мгновенно она безвольно повисла, свесившись книзу.
– А-а-а, проклятый «ублюдок»! – корчась от мучительной боли, заорал хулиганистый парень, среди местной молодёжи сумевший проявиться непобедимым. – Ты чего «вааще» здесь творишь?! Совсем всё «по жизни» попутал?!
Не останавливаясь на добытом успехе, жуткий незнакомец уверенным шагом приблизился к Моревой, застывшей в бездвижном ступоре и дрожавшей от несравненного ужаса; левой ладонью он прочно схватился за тонкую, нежную шею. Со стороны они казались едва ли не равными – и худощавым телосложением, и одинаковым ростом – однако не стоит забывать, что Жанна обулась в высокие туфельки (хотя – чего уж там? – они напрочь провалились в рыхлую почву), ее же молчаливый противник оказался в обыкновенных ботинках военного образца, с завышенным берцовым подъемом. В любом случае, принимая во внимание бездумный, животный страх, образовавшийся у выбранной жертвы, «мистер инкогнито» получал безоговорочное и явное преимущество, чем он тут же и не замедлил воспользоваться. Не говоря ни единого слова и никак не выражая душевных эмоций, неизвестный человек резко сдавил трепетавшее горло, а следом… пользуясь полным отсутствием силового сопротивления, практически без усилий поволок несравненную пленницу к своеобразному столу-топчану, невероятно удобному для сексуальных утех, теперь же предполагавшему сделаться ложем безжалостных пыток. Заплетаясь длинными шпильками в рыхлой земле, Жанна послушно следовала в выбранном направлении, интенсивно перебирая прелестными ножками. Хотя она и хрипела, и задыхалась, но до того критического момента, как повалиться на твёрдые доски, она всё-таки успела вскрикнуть, взывая о помощи:
– Витя!.. Милый!.. Чего ты стоишь?! Ты же поклялся… всегда меня защищать?!
Осознавая над низкорослым противником ощутимое превосходство и намереваясь «запинать» поганого мерзавца одними ногами (без помощи кулаков), раненый парень сделал было самоуверенный шаг, направленный к пленённой подружке; но, заметив в свободной вражьей руке уже знакомую «фашистскую звездочку», направленную в него, сразу остановился.
– Да ну тебя «на хер»! – прокричал вероломный отступник, ещё недавно преданный чуть не «до гроба», но теперь разворачивавшийся к спасительной чаще лицом, а к захваченной пассии презираемым задом; на прощание он трусливо воскликнул: – Моя жизнь мне намного дороже! – И бросил изумительную блондинку на неминуемую погибель, сам же припустился быстро, а главное, позорно бежать, беспомощно махая «безжизненными» руками.
Ещё немного похрипев, зеленоглазая красавица, кинутая подленьким воздыхателем, непроизвольно подумала: «Только бы сохранить де?вичью честь» – и вдруг совсем перестала дышать. Закатив изумрудные глазки кверху, она лишилась сознания, полностью расслабила прекрасное тело и, поддерживаемая, безмолвным мучителем завалилась на ровную поверхность деревянной конструкции, предназначенной совсем к иному времяпрепровождению. Убедившись, что Морева впала в глубокий обморок, безликий истязатель ослабил ручной захват, отстранился от бессознательной девушки и, оставив ее одиноко лежать, устремился за трусливым подонком, предательски покинувшим возлюбленную зазнобу и посчитавшим возможным скрыться, не испросив на то ни чьего дозволения.
Как только быстрые шаги и беглеца и преследователя, удалявшихся в глубины тёмного леса, стихли вдали, белокурая красавица, оставленная (вроде бы?) в безвольной позиции, осторожно зашевелилась, легонько приподнялась на локтях, презрительно улыбнулась и в то же время подумала: «Ну что, тупоумный «сучонок», «съел»? Захотел меня взять, да так просто, практически без труда – «хрен» тебе с маком, проклятый мерзавец! Я пока ещё не готова ни быть изнасилованной, ни, безусловно, убитой. И этот, плюгавый пакостник, тоже хорош, – переключилась она на невзрачную характеристику, отображавшую хвастливого обольстителя, на деле, при первой реальной опасности, проявившим себя самым последним, мерзопакостным трусом, – клялся мне в вечной любви, обещал обеспечить полную невредимость, а сам взял, презренный поганец, да и попросту «кинул»… никогда ему откровенной подлости не прощу!»
Теперь стоит рассказать о предпринятой хитрости: в самый ответственный, априори опасный момент у представительницы прекрасного пола (как оно обычно бывает) включился инстинкт самосохранения, нацеленный на обеспечение собственной безопасности (главным критерием в нём проявилось чёткое положение, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих»). Странное дело, именно осознавая явственную причину, что действенная помощь всесторонне отсутствует, она (хотя и ощущала некую нервную дрожь) обрела невероятную ясность рассудка, особенно проявившуюся в кульминационный, едва ли не последний момент, – Жанна приготовилась действовать крайне решительно. Плутоватая бестия чётко изобразила внезапную задержку дыхания, выраженную убедительной потерей сознания, а затем, расслабленная, спокойненько дождалась, когда оба омерзительных типа отвалят, и желательно дальше. Не откладывая окончательное спасение и, опять-таки, откровенно подумав: «Ну что ж, «поганенькие уродцы», – имея в виду и того и другого, – прощайте – и, думаю, навсегда!», Морева ловко спрыгнула со зловещего «траходрома» и напрямую направилась к гордости российского автопрома. Здесь стоит немного отвлечься и уточнить, что, пользуясь значимым общественным положением (в отличии от неразумного дружка, не желавшего учиться ни в школе, ни где-нибудь в другом месте), она давно сдала водительские экзамены и теперь терпеливо ждала исполнения восемнадцати лет, дыбы своевременно получить заслуженные права. Основываясь на последнем факте, нет ничего удивительного, что первая мысль, посетившая белокурую голову, явилась приблизительно таковой: «Непременно нужно сбежать на транспортном средстве – почему? – так намного быстрее». Зеленоглазая проныра открыла незапертую створку, располагавшуюся с водительской стороны, «быром» запрыгнула в маломестный салон – и!.. Неожиданно обнаружила, что стартерных ключей в замке зажигания, к великому ужасу, нет.
«Вот, трусливый гадёныш! – мысленно ругнулась рассерженная блондинка, не забывая про парочку крепких словечек. – Сам вроде бы весь из себя отъявленный хулиган, типа, «держит» всю прилегающую округу, а оставить машину, готовую к срочному запуску, да ещё и в глухом лесу – поганый урод побоялся». Спасительный выход напрашивался только один: попробовать уйти через непроглядное лесное пространство. Утвердившись, что бегство через густорастущую чащу – единственно правильное решение, она покинула никчёмный автомобиль, скинула дорогущие туфли, лишь мешавшие быстрому бегу, а следом, шлепая по холодной земле практически голыми пятками и направляясь напрямую через лесную посадку, припустилась быстро-быстро бежать. Чтобы не заплутать, предусмотрительная красавица особо не отдалялась и всё время придерживалась извилистой тропки, накатанной городскими пройдохами, жуткими любителями таинственных развлечений.
Глава III. "Догоняшки" и девичья исповедь
Было далеко за глубокую полночь, а Настя всё ещё заполняла необходимые документы и кропотливо заносила в них результаты проделанной за день оперативной работы. Как ранее упоминалось, подробный план, направленный на раскрытие особо тяжкого преступления, она составила днём, после чего с трудом передала его в следственный комитет (хотя все и понимали, что делается общепринятая проформа, но требовали представить наиболее реалистичный подход, излагавший пошаговые мероприятия); с пеной у рта Юлиевой пришлось убеждать Артёма Енотова, что ей вначале надлежит потрясти подведомственную агентуру, а уже потом предпринимать более-менее осознанные шаги и строить правдоподобные версии. Посвятив весь остаток служебного дня практической отработке, усердная труженица очень устала и, ничего конкретного так и не раздобыв, занималась системным заведением оперативного дела; она заполняла его подробными рапортами, передававшими лиц, каких ей посчастливилось хорошенько проверить (маниакального убийцу, разумеется, необходимо искать, но и рутинные занятия никто за тебя не сделает; учитывая же тот примечательный факт, что никаких зацепок до настоящего времени так добыто и не было, внимание к оформлению документации обещало быть пристальным). Предохраняя себя от нешуточных неприятностей, совсем ей ненужных, исполнительная сыщица занималась сейчас (в свободное время) подведением неутешительных служебных итогов.
Листов, формата А4, исписанных красивым почерком и заполненных и с той и с другой стороны, получилось не менее двадцати; больше документировать было нечего, а значит, можно уже заканчивать и отправляться на коротенький отдых. В завершение, изрядно изнурённая девушка сложила документальные справки в тонкую пачку, проткнула острым шилом пять дырок, пропустила через них чёрную нитку и совсем уже собиралась крепить их к картонным корочкам, с надписью: «Дело № »… Как вдруг! Она услышала истерический женский крик, доносившийся с улицы; он наполнялся необычными интонациями, странными и неестественными, походившими на некий сверхъестественный ужас. Пронзительный возглас звучал так отчетливо, что заставил вздрогнуть даже бывалую сотрудницу уголовного розыска.
Удивительное дело, нечеловеческий крик проник именно туда, куда следовало. Но почему? Здесь стоит коснуться конструктивных особенностей полицейского здания: оно представлялось нешироким, но излишне продолговатым (раньше в нём помещалось одновременно до восьмидесяти сотрудников); являясь кирпичным, квадратное строение имело два этажа и подземный подвал, где некогда размещался временный изолятор, предназначенный для содержания и административно-задержанных лиц, и опасных преступников (но он давно уже не работал); в результате проведённой реструктуризации в каждом кабинете, где ранее размещалось по три-четыре сотрудника, теперь заседали по два, а где-то и вовсе по одному. Так получилось, что у каждого оперуполномоченного имелось собственное пространство, представленное в виде отдельного помещения; оно размещалось на втором этаже, находилось по соседству с аналогичным и отмечалось двойными дверями, непроницаемыми для прохождения «лишнего» звука. Впрочем, через пластиковые окна, выходившие и на фасадную, и на проезжую часть, уличный шум проникал практически беспрепятственно.
Услышав почти нечеловеческий крик (до такой степени он наполнялся безотчётным страхом и диким ужасом) Юлиева отложила несшитое дело, в одну секунду оказалась рядом с полутораметровым окошком, с легкостью распахнула застеклённую створку (чем смахнула комнатный цветок, стоявший на подоконнике), а высунувшись по пояс, стала внимательно вглядываться в слабоосвещённую местность, в столь позднее время обычно пустынную. Что же она увидела? Шлёпая практически босыми пятками, прикрытыми лишь прочной сеткой колготок, к полицейскому отделению очумело бежала необычайно красивая девушка, внешним видом передававшая суеверный, едва ли не смертельный испуг (точно её догонял если и не сам Сатана, то во всяком случае какое-то злобное исчадие Ада).
– Помогите! Спасите! – вопила она истошным криком, указывая рукой куда-то сзади себя. – Он за мной гонится!
В похожих ситуациях особо долго думать нельзя, в связи с чем умудрённая сыщица, мысленно перекрестившись, за считанное мгновение оказалась в оконном проеме. Длительно не задерживаясь, она незатейливо спрыгнула на железобетонный выступ, предназначенный для защиты входного проема от мокрых погодных условий (словно бы специально смонтированный как раз под ее кабинетом); а далее, свесившись на руках, ловкая красавица безболезненно спрыгнула на асфальтовое покрытие. Здесь стоит отметить, что немногим ранее она предусмотрительно нацепила на себя оперативную кобуру, примостив ее под кожаную куртку (более удобную, чем дамская сумочка), и переложила в неё табельное оружие. Около трёх секунд ей понадобилось, чтобы извлечь воронённый «макаров» наружу и чтобы преодолеть те десять метров, что отделяли ее от «сумасшедшей» беглянки.
Схватив дрожавшую Жанну (а как нетрудно догадаться, привлекательной трусихой оказалась она) за правое плечо свободной рукой, Юлиева резким движением завела ее за себя, спрятала неотразимую девушку за не менее восхитительным телом и, прикрывая ее спиной и продолжая одновременно удерживать, настороженно осмотрелась. Не желая попасть в плачевную ситуацию, правой рукой, прочно сжимавшей ПМ, она водила из стороны в сторону, пытаясь «нащупать» враждебного неприятеля. Вдруг! Примерно в тридцати метрах, в негусто росшей аллее, параллельно сопровождавшей проезжую часть и простиравшуюся с направления, противоположного полицейскому отделению, промелькнула чья-то тёмная тень – она бего?м направлялась против движения. Не оставалось ни малых сомнений – дерзкий преступник пытался своевременно скрыться.
В тот же миг распахнулась железная створка, ведшая в защищённый участок, и на пороге возник оперативный дежурный; так же как и деятельная сыщица, он выскочил на душещипательный крик, но немного всё-таки припозднился. Говоров Михаил Григорьевич, заступивший на суточную службу, находился в занимаемой должности последние десять лет и выглядел достигшим сорокасемилетнего возраста. Он представлялся мужчиной грузным, обросшим пивным животиком и, соответственно, накопившим изрядного веса; при среднем росте особенно выделялась неказистая фигура, полная и чем-то напоминавшая сказочный колобок – в общем, выглядел несуразно. Лицо его считалось самым обыкновенным (не привлекательным и не сильно отвратным) и имело обвисшие, пухлые щёки, карие глаза, неприятно прикрытые жирными веками и казавшиеся узкими, не слишком большими, впалый, вогнутый нос, мясистые губы, а также маленькие, плотно прижатые уши; прямые волосы остригались коротко и выделялись каштановым цветом. Форменное обмундирование выдавало майорское звание.
– Заведи её внутрь и прими под бдительную охрану! – резко вскрикнула Юлиева тоном, не подлежавшим никакому сомнению (она мгновенно сообразила, что лично сама обязана пуститься в немедленное преследование). – Я немножечко пробегусь и проследую за тем поганым уродцем!
– Хорошо! – охотно согласился неторопливый дежурный, одобрив правильное приказание, поступившее от сотрудницы, по званию младшей, но состоявшей на должности более значимой (переваливаясь медвежьей походкой, он неспешно двинулся к перетрусившей молодой блондинке, необычным способом обратившейся за экстренной помощью).
Другая участница неожиданно возникшего «трио» уже ничего не слушала: настолько она не сомневалась, что несложное указание выполнится и точно и в срок, и настолько была уверена в правильности предпринятых действий. В наступивший момент ее занимало нечто совсем иное – догнать отъявленного преступника (а в том неоспоримом факте, что беглец нарушил закон, она, принимая во внимание характер поступившего сообщения, ни грамма не сомневалась), непременно опасного злодея схватить – а там?.. В спокойной обстановке уже выяснять все подробные обстоятельства случившегося события (тем более что какое-то интуитивное чутье ей однозначно подсказывало, что сейчас она бежит именно за – ТЕМ! – кто и совершил те ужасные убийства, что паче чаяний ей приходилось теперь расследовать).
Продолжительная аллея только-только начинала оперяться свежей листвой, поэтому, учитывая освещенность городского пространства, просматривалась на сравнительно приличное расстояние. Не замедлив воспользоваться благоприятной особенностью и не упуская из виду мрачную тень, Анастасия помчалась со всей натренированной прытью. «Как хорошо, что я догадалась надеть удобные, беговые кроссовки… словно предчувствовала», – подумала она, быстро-быстро перебирая умелыми ножками. Удивительное дело, то ли ловкая оперативница имела лучшую подготовку, то ли ее заманивали в какую-то хитрую, ловко расставленную, ловушку, однако разделявшее расстояние сокращалось просто неумолимо. И вот! Настало ключевое мгновение, когда друг от друга их отделяло не больше, чем сорок метров. Если теперь поднажать, то через пять, максимум десять, минут можно схватить непроворного беглеца за его воротник (или шиворот – смотря, чего у него там было?). Как уже говорилось, древесная посадка разделяла проезжую часть на? две равные части, образуя транспортное движение в одностороннем порядке. Невольные спринтеры давно сместились на тротуар, расположенный за деревьями и пролегавший напротив полицейского отделения, – теперь они неслись вдоль протянутых, пятиэтажных строений. Внезапно! Словно по какому-то роковому стечению обстоятельств, предусмотрительный незнакомец свернул на одном из перекрестков за угол многоквартирного дома, и… как будто бы растворился. Юлиева бежала за ним практически следом. Когда она повернула за поворот, и никого не увидела, естественно, удивилась, а оказавшись в полном недоумении, растерянно замерла, оглядывая близлежащую территорию и выбирая, куда надлежит проследовать дальше. «Он явно не успел преодолеть более сотни метров, длину панельного дома, – маленькими «молоточками» стучало в недоумевавшей головушке, требуя найти немедленное решение; но его пока не было, наружу же просилась совсем другая, не менее логичная, мысль: – Конечно, всё видится поистине странным; но, может, мне всё-таки готовят какую-то страшную западню, и вероломную, и предательскую?..»
Точно подтверждая её мрачные, самые тревожные, подозрения, со стороны ближайшего дерева, стоявшего по ходу движения (прямо из распускавшейся кроны), раздался характерный звук, очень напоминавший воздушное рассечение; похоже латают стальные предметы, острые и тонкие, а ещё и вращающиеся. Для истинного ценителя боевых искусств, каким являлась обученная оперативница, металлический свист был, разумеется, далеко не в диковинку, и, повинуясь наработанной технике (но в чём-то и чисто интуитивно), она повернула великолепный корпус на девяносто градусов влево и, с шагом ноги, убрала его в сторону. И как раз вовремя! Буквально в ту же секунду мимо неё (где только-только располагалось распрекрасное личико) пролетел метательный снаряд, сверкавший убийственным блеском. Он просвистел много дальше и затерялся в древесной аллее, зато вынудил осмотрительную сыщицу отпрянуть немного назад и укрыться за клено?вым стволом, росшим у тротуара и оказавшимся прямиком на углу перекрестка. Едва она успела укрыться, как с противоположной части, озаряя округу угнетающей интонацией, в шершавую кору воткнулся стальной предмет, хотя и лёгкий, но очень опасный. Выходить из импровизированного укрытия и рассматривать, несёт ли тот в себе дополнительную угрозу, дополнительной возможности, естественно, не было – но ничто не помешало бойкой оперативнице начать вести ответный огонь. Выпустив из табельного оружия ровно три пули, она направила их в низкую крону, за которой, по-видимому, и скрывался коварный преступник, и ловкий, и хитроумный.
Как только огневая пальба закончилась, а Настя стала прислушиваться, достигла ли защитительная реакция необходимого результата, послышались звук отдалённого прыжка, а следом удалявшиеся шаги; стуком грубых ботинок они возвестили, что проворный беглец предусмотрительно мчится прочь, прикрываясь в ряд выстроенными деревьями. Юлиева незамедлительно кинулась догонять; правда, разумную голову уже не теряла, а двигалась осторожно, перемещаясь короткими перебежками (от одного насаждения до другого) и держа наготове оружие, готовая в любой момент произвести поражающий выстрел. Едва длина дома закончилась, бесноватый прохвост стал сворачивать за? угол, что не осталось кое-кем незамеченным. Бездумно более не рискуя, опытная сыщица справедливо предположила, что из-за «железобетонной неизвестности» может последовать внезапное нападение, печальное, роковое, возможно смертельное. Остерегаясь всецело оправданно, сотрудница органов внутренних дел потратила на преодоление необходимого расстояния время немного большее, чем бы потребовалось, если бы реальная опасность напрочь отсутствовала.
Так получилось, что из-за последнего ствола, расположенного, в паре метров не достигая угла пятиэтажного дома (за которым и скрылся отпетый преступник), не получалось различить, притаился ли за ним кто-нибудь либо же нет. Маститая сыщица тоже оказалась не так уж проста и, резко выдохнув, решилась на очень отчаянный шаг: прыгнув резко вперед, прямо к асфальтированному проезду, ведшему к придомовой территории, она ловко перевернулась через прижатую голову; далее, распластавшись на правом боку, бойкая умелица взяла предполагаемое укрытие на прицел воронённого пистолета, удерживаемого двумя руками, вытянутыми строго вперед, – она приготовилась, в случае чего, произвести прицельный и поражающий выстрел. Несложно догадаться, беглец оказался не дураком и сумел предположить себе нечто подобное – в решительный момент его, устроившего засаду, там не присутствовало. Теперь можно целенаправленно двигаться дальше, что настырная оперативница практически сразу и сделала.
Резко поднявшись на ноги и держа перед собой боевой пистолет, готовая в любую секунду выстрелить по любой, чуть увиденной, цели, а заодно и уклониться от встречного нападения, Анастасия шла уверенным, твёрдым шагом, напряжённо вглядываясь в слабо освещаемое пространство, примыкавшее к придомовой территории. Она быстро преодолела боковую ширину здания, повторила изящный трюк – сначала с резким падением, а затем с продолжительным кувырком. Она бдительно изучила площадку, образованную у ближнего дома, потом, эффектно перевернувшись и сместившись чуть в сторону, видимую зону у дальнего, расположенного за асфальтированным проездом. Никого не обнаружив, Настя снова вскочила на ноги, для того чтобы удобнее осматривать окружающее пространство, расположенное вблизи. Как бы Юлиева не старалась прорезать майскую темноту и как бы не вглядывалась проницательным, острым зрением, она так ничего и не обнаружила, за исключением нескольких машин, выстроенных в неровный ряд и располагавшихся на специальной стоянке, предусмотренной сразу за подъездными путями.
Неожиданно (не успела полицейская еще подумать, что, возможно, преступник скрывается в одном из автомобилей) запустился двигатель ближайшего внедорожника, словно по какому-то злому року располагавшемуся прямо напротив; галогеновые фары, включенные следом, ярким светом ослепили незадачливую преследовательницу. Сделав резкую пробуксовку, BМW Х5-й сорвался с места и единым порывом понесся напрямую на одиноко стоявшую сыщицу. Вот-вот должно произойти прискорбное столкновение, на что, наверное, и рассчитывал проворный «ублюдок», используя эффект внезапного ослепления. Однако! Настя не зря посвящала всё свободное время усиленным тренировкам, где постигала секреты боевого искусства и отрабатывала подсознательную реакцию, – несмотря на полную неожиданность, она сумела сгруппироваться, отдала себе мысленную команду и уклонилась немного в сторону, прыгнув в невысокие кусты акации, обильно разросшиеся перед окнами первого этажа и служившие естественным украшением внутренней части многоквартирного дома.
Тем временем немецкий внедорожник выехал на проезжую часть, а повернув направо, полным ходом попытался исчезнуть. Но и Юлиева так просто сдаваться не собиралась! Она поразмыслила: «Только бы хоть одна не оказалась с сигнализацией…» – быстро поднялась с холодной земли и, пробегая по ряду машин, стала искать незапертый транспорт. Не прошло и пяти секунд, как она оказалась перед захудалой «семёркой», где внутри салона ничего не мигало, а значит, она закрывалась лишь механически, без современных электронных примочек. Дальнейшие движения походили на киборга, наделённого определённой программой: дулом пистолета продвинутая сыщица разбила дверное стекло, расположенное у кресла водителя, открыла внутренний запор, отодвинула железную створку, с изящной грацией чёрной пантеры оказалась внутри, одним ударом рукоятки пистолета сбила верхнюю часть замка зажигания, почти одновременно достала из кармана джинсов плоский ключ, подходивший к служебному кабинету, вставила его в образованное отверстие, уже не требующее особой конфигурации, и, наконец, запустила электрический стартер – на всё про всё ей потребовалось семнадцать секунд. Успешно заведённый, автомобиль, взятый в прокат не очень естественным способом, взвизгнул колёсной резиной и в буквальном смысле вылетел с придомового участка на асфальтированное покрытие.
Когда Анастасия оказалась на перекрестке с односторонним движением, то краем глаза в определённый момент уловила, как хваткий преступник движется в сторону, противоположную разрешенному направлению, – вынужденно ей пришлось поступаться дорожными правилами и воспользоваться той же самой дорогой. Погоня неотступная началась! Для удобного продвижения, напористой дамочке пришлось убрать заряженный пистолет назад, в оперативную кобуру, удобно поместившуюся под левой мышкой (как известно, раньше она удерживала его в руке, готовая открыть огонь в любую секунду). Через пару сотен метров непродолжительная аллея закончилась, а прямая дорога, соединяясь, образовала единую проезжую часть. Юлиева сразу же перестроилась, и неустанное преследование продолжилось хоть с каким-то соблюдением установленных правил (за исключением скоростного режима, конечно). Однако, как не старалась взбудораженная красотка давить на топливную «гашетку» (автомобильный жаргон), очень скоро она поняла, что реальные возможности российского автопрома сильно рознятся с немецким, – удиравший внедорожник всё более увеличивал разделявшее расстояние. Неприветливо чертыхаясь, усердная оперативница даже и не задавалась обманчивой мыслью, чтобы сдаться на полпути и чтобы, прекратив бесполезное преследование, возвернуться обратно (вероятно, она рассчитывала на какое-то грандиозное чудо или же потустороннее провидение, а потому и продолжала безостановочную гонку, с одной стороны бесперспективную, с другой сумасшедшую).
Постепенно и первый автомобиль, и второй оказались за пограничной чертой, определявшей городские пределы; теперь они двигались второстепенной дорогой, направляясь строго в сторону лесного массива. Здесь таинственный беглец еще больше ускорился, и его резвая машина понеслась на максимальном пределе, дарованном германским концерном, выпустившим то самое BМW. Постепенно расстояние, разделявшее двух непримиримых противников, стало стремительно увеличиваться. Когда они оказались под густо разросшейся сенью деревьев, то передняя машина вообще взяла да и попросту «испарилась». Не желая сдаваться, Юлиева ещё какое-то время продолжала мчаться по мрачному, тёмному лесу, сама уже не зная, на что она может надеяться. Минут через десять неугомонная преследовательница миновала сначала участок, где имелся еле заметный съезд, позволявший попасть на небезызвестную увеселительную полянку, а затем ту отдалённую местность, где обнаружились два зверски замученных трупа. Ничего похожего на легковой автомобиль, двигавшийся где-нибудь впереди, разочарованная оперативница больше не видела. «Вот, «ёк макарёк», – озабочено ругалась голубоглазая сыщица, не забывая и про лёгкую матерщину, – похоже, я его упустила! Что, впрочем, неудивительно, ведь разве может сравниться российская «семерка» с немецкими BМW?.. Нет, право слово, мне его уже не поймать, а значит, надо уже принимать волевое решение – отказываться от глупой затеи. Я и без того сделала, что могла, и даже успела раздобыть хотя и небольшую, но полезную информацию. Какую? Во-первых, мне известно, на каком транспортном средстве матёрый преступник изволит передвигаться; во-вторых, он одевается как полицейский спецназовец, скрывая лицо; в-третьих, умелый ловкач владеет боевыми искусствами, а в том числе и метательной техникой, что, можно верить, даётся не всякому…»
За построением технических версий задумчивая красавица углубилась в лесную посадку еще на пять километров, но в настоящем случае уже не гнала; она двигалась медленно, зорко всматриваясь в близлежащую территорию, окружающую с двух разных сторон, и рассчитывала найти какой-нибудь тайный съезд, в нём же разглядеть красноватые огоньки, туда-сюда мелькающие и выдающие чёткую принадлежность к назади установленным габаритам. По-видимому, капризная удача находилась отнюдь не на её стороне: вокруг стояла полная темень, более чем ясно показывая, что пронырливого врага полицейская, к великому сожалению, упустила. Приняв окончательное, единственно правильное, решение, Анастасия развернулась назад и поехала в обратное направление. Как оказалось, заимствованного автомобиля так никто и не спохватился. Не желая прослыть «неблагодарной сволочью», законопослушная гражданка (когда ставила его на прежнее место) оставила в салоне номер мобильного телефона (на случай вопросов, касавшихся ремонтных работ). Далее, возвращаясь в полицейский участок, она остановилась у клено?вого дерева, за каким ещё недавно скрывалась от внезапного нападения и куда вонзился необычный предмет. Дотошная сотрудница вырвала метательное орудие из грубой коры, а воспользовавшись уличным освещением, сосредоточенно его изучила. Не стоит особенно удивляться, им оказался металлический крест, заточенный по краям под острую бритву и исполненный под фашистскую свастику. Неприятно поморщившись, щепетильная девушка убрала добытую улику в карман и, часто-часто семеня великолепными ножками, направилась к «родимому» отделению.
– Вот, теперь-то уже всяко… будет, о чем докладывать, – вполголоса промолвила оперуполномоченная, анализируя проделанную ночную работу; не прошло и секунды (словно ее пронзила какая-то внезапная мысль?), она тревожно добавила: – Надо сначала пообщаться с зеленоглазой блондинкой – может оказаться, что последнее происшествие никак не свяжется с растерзанными телами? Да-а… вначале необходимо выяснить все маленькие нюансы – а вот уже потом и делать какие-то определённые выводы. С другой стороны, я почему-то уверена, что обе случившееся истории – это цельные звенья одной преступной цепи! В конце концов, не может же в нашем мизерном городке, прославившимся неподражаемой тишиной, одновременно орудовать кровожадная пара похожих маньяков?!
Подгоняемая путёвой мыслью, капитан полиции быстро достигла кирпичного здания, назвалась дежурному в домофон, а как только щелкнул электронный замок, проследовала внутрь прочного помещения. Морева уже несколько успокоилась – чуть отошла от пережитого страха (да что там?), неописуемого кошмара и несравненного ужаса. Теперь она терпеливо дожидалась добропорядочную спасительницу. Что всё представляется именно так, а не как-нибудь по-другому, сыщица города Икс смогла убедиться, едва лишь вошла в крохотную дежурку.
– Она, – промолвил Говоров, показывая на заплаканную особу, пережившую психологический стресс и сильнейшие душевные муки, – желает разговаривать только с тобой. Якобы ты вызываешь у неё исключительное расположение?..
– Родителей… безответственных оповестить догадались? – в первую очередь поинтересовалась Юлиева (городок маленький, Жанна близка с влиятельным хулиганом, поэтому та её сразу узнала), оказавшись в курсе ее семнадцатилетнего возраста. – Так чего же ты, Миша, – среди равнозначных должностей использовались сугубо панибратские отношения, – неприятностей крутых никак захотел? Немедленно связывайся с бездумными предками и вызывай их сюда. Ну, а ты, – обратилась она к зеленоглазой красавице, – пойдём ко мне в кабинет… расскажешь, что же с тобой в реальности приключилось.
Послушно продвигаясь за опытной спутницей, пострадавшая девушка поднялась на второй этаж и зашла в непросторное помещение, закрывавшееся на пару прочных дверей, разделенных маленьким тамбуром; они так и пребывали в незапертом виде, как, в частности, и пластиковое окошко. Кивнув головой на стул, предназначенный для уважаемых посетителей и установленный возле письменного стола, прилежная труженица закрыла оконную створку, а затем уселась на личное рабочее место; она придала себе выражение, однозначно дававшее понять, что она готова внимательно слушать.
– Так что же у нас действительно приключилось? – задушевным тоном подтолкнула она Мореву к добровольно откровенной беседе.
– У Вас есть хоть чего-то попить, – первым делом осведомилась очаровательная красавица, прожи?вшая за ночь целиковую жизнь и едва ли не поседевшая, – а не то во рту совсем пересохло?
Распахнув незапертый сейф (открытый чуть ранее), милосердная сотрудница достала алюминиевую баночку, содержавшую безалкогольную газировку; она протянула её разволновавшейся девушке. Утолив нестерпимую жажду и немножко взбодрившись, Жанна приступила к подробному изложению мучительной повести. Сразу же стоит отметить, что хозяйка оперативного кабинета приготовилась не просто выслушивать, но ещё и детально фиксировать: она незаметно включила цифровой диктофон, установленный в письменном столе и смонтированный в нём на постоянной основе.
– Я не буду ничего утаивать и расскажу, как существует по-настоящему, – начала зеленоглазая блондинка, незатейливо поправив роскошные волосы, – мне почему-то хочется Вам доверять, и, думаю, всю правду, что Вы сейчас услышите, мои родители не узнают, – посмотрела с лёгкой опаской, но, получив одобрительный кивок, продолжила дальше: – Тогда я начну… В общем, если останавливаться только на фактах, то с недавнего времени я стала постоянно встречаться с молодым человеком, по имени Витя Эбант. Он заслужил в нашем городе не очень хорошую славу – не знаю почему, но именно лидерские качества и располагают к себе молоденьких девушек? Так вот, сегодня мы встретились с несколькими одноклассниками и организовали у одного общего друга «забойную» вечеринку. Скажу прямо, вдоволь «натенцевашись», мы с Витей уединились, чтобы, прошу прощения, немного «потрахаться». Вместе с тем нам всё время как будто что-то мешало, останавливая на самом интересном моменте и не позволяя слиться желанными телами в единое целое, – повинуясь какому-то неведомому желанию, откровенная рассказчица ухватилась за сетку колготок, оттянула их на правой ноге и резко отпустила, с щелчком возвращая обратно (раздался характерный звук, похожий на шлепок нейлонового жгута, пришедшегося по голому телу), – говоря понятнее, сначала нас вроде бы разыграли полоумные придурки-товарищи… хотя в точности я не уверена? Потом что-то плюхнулось в центральной части беседки, в которой мы и собирались – этим! – заняться. Что конкретно упало, я так и не видела, потому как было очень темно; посмотрел же на прилетевшую штучку мой несостоявшийся полюбовник – подлый мерзавец и трусливый предатель! Он ничего мне не показал, и даже не рассказал, а взял да и странный предмет сразу же выкинул – запулил от нас подальше, куда-то на улицу, в непроглядную темноту.
– Как ты думаешь, – прервала Мореву пытливая сыщица, задавшись вполне очевидным вопросом, – чем бы это могло оказаться?
– Не знаю, – перешла белокурая красавица на заговорщицкий полушепот и вновь ее бесподобное туловище стало легонько потряхивать от нервного напряжения, – тогда мне было всё по фигу: моя «киска», – стыдливая рассказчица виновато потупила засмущавшийся взор, но и кокетливо состроила хитрые глазки, – просто «пищала», как же ей не терпелось попробовать настоящей «пацанской» близости. Беспечная идиотка, я не стала придавать неприятному обстоятельству никакого значения; наоборот – когда мой парень предложить сбежать с беспокойного сада и хорошенько уединиться – я не стала ему возражать, долго не раздумывала, а то?тчас же согласилась. На его допотопной «Ниве» мы проехали в ближайшую лесопосадку, где у него, как оказалось, оборудовано специальное место, предназначенное для сексуальных утех. С одной стороны, обнаруженный «траходром» меня, естественно, возмутил, с другой – вдохновенно обрадовал, – она опять поиграла лукавой, жантильной мимикой, – я могла наконец распрощаться с затянувшейся девственностью… раньше мне приходилось встречаться лишь с «мальчиками-одуванчиками», теперь же первый раз посчастливилось «схлестнуться» с нормальным, крутым пацаном, – вспомнив неприятные моменты, критичная сказительница презрительно усмехнулась, – по крайней мере, таким он казался вначале?.. Дальше всё происходило как будто бы в непроглядном, смутном тумане либо избитом, нелепом романе. Пока я нежилась на любовном плацкарте, внешне похожим на обычный обшарпанный стол, мой услужливый паренёк занялся разведением кострового огня и созданием романтической обстановки. Внезапно! На нас совершилось самое настоящее нападение. Сначала ранили несостоявшегося «любовничка», подлого труса-предателя, – она деланно сморщилась, – каким-то железными штучками, похожими на фашистскую свастику…
– Такими? – снова вклинилась любознательная сотрудница, доставая вещественную улику.
– Да, – подтвердила Морева, неприязненно передернувшись и чуточку отстранившись, – именно. Неожиданно я увидела у непутёвого приятеля тёкшую кровь… испугавшись, по-моему, стала громко кричать? И вот тут! Прямо передо мной предстало чудовище не чудовище, маньяк не маньяк, но агрессивное, уродливое явление. Сказать точнее? Страшный незнакомец облачился в чёрное одеяние, на безликую башку натянул жутковатую маску, похожую на дамский чулок, но разве только с круглыми дырками и для глаз, и для рта.
– Почему такая уверенность? – вновь поинтересовалась неусидчивая оперативница, беспардонно прерывая ровно текущую повесть.
Часовые стрелки показывали половину пятого утра, на улице начинало светать, но строгих родителей пока ещё не было – Жанна продолжала рассказывать одну лишь голую правду.
– Да всё потому, – в очередной раз она оттянула колготочную сетку и эффектно хлопнула себя по восхитительным ляжкам, – что я отлично разбираюсь в нейлоне и могу отличить вязанный спецназовский маскарад, простенький и неброский, от дорогущих чулок и элитных колготок.
– Хорошо, – согласилась голубоглазая сыщица с бесспорным суждением, – приведенные факты, несомненно, окажут нам немалую помощь, но давай продолжай и повествуй, что же случилось дальше.
Попросив напиться, Морева смочила пересохшее горло и рассказывала чуть более успокоенная:
– Короче, ранив моего «подленького любовничка», разудалый изверг добрался и до меня: он подошёл, схватил меня за милую шею, грубо примостил на «лесной траходром», – в прямолинейных высказываниях, как и раньше, нескромная блондинка особо не церемонилась, – стал жёстко сдавливать нежное горло и попытался меня задушить. Но! Омерзительный гад, он даже не представлял, с кем в реале связался, а главное, что я неплохо манипулирую другими людьми. Замедлив дыхательные процессы, я ловко притворилась «мёртвой красавицей» и непревзойденно ввела подленького поганца в наивное заблуждение. Касаясь моего бывшего парня… почему бывшего? В самый тяжёлый момент, когда я просила его мужскую помощь, он меня предательски бросил и трусливо сбежал, спасая презренную, мерзкую шкуру… одно слово, человек нисколечко не надежный! В принципе, я и раньше что-то такое предполагала; но – как я уже высказывалась – приятно иметь постоянным кавалером лихого парня, который пользуется значительной хулиганистой славой. Однако я отвлеклась. Возвращаясь к страшной повести, печальная судьба беспечного уродца-предателя мне пока неизвестна. Почему? Сейчас объясню… – белокурая красавица взяла минутную паузу, попила пузырчатой газировочки и вернулась к неоконченному повествованию: – Являясь слабенькой девушкой, я отлично понимала, что справиться с безжалостным монстром у меня навряд ли получится, нет! Пожалуй, не так… Признаюсь честно, я тогда просто-напросто перетрусила и у меня засела едва ли не одна, единая, мысль: и спастись самой, и вырваться из жуткого ада. Хотя, видимо, уже две?.. Осуществляя возникший замысел – чуть только и приятельские, и вражеские шаги понемногу утихли – я встала с уготованного мне смертельного ложа и быстро-быстро пустилась бежать. Сначала я, конечно, хотела свалить на машине Виктора, но он, трусливый гадёныш, утащил с собою стартерные ключи. Пришлось пожертвовать любимыми «лабутенами» и семенить по сырой земле босиком, болезненно шлепая полуголыми пятками…
– Но почему ты не позвонила в службу спасения и не попросила реальную помощь, – в который раз перебивала Мореву вторая красавица, – ведь сейчас у каждого молодого человека имеется сотовый телефон?
– Кста-а-ти, и мне пришла похожая мысль; но… только тогда, когда я уже без происшествий выскочила на трассу. Я стала шарить по карманам, а вот тут-то и обнаружила, что мой новёхонький iPhone беспечно утерян. «Посеять» я его могла разве в двух случаях: либо когда меня тиранил безжалостный монстр, либо когда скорёхонько бежала по тёмному лесу? Повествую дальше. Не останавливаясь, чтобы дожидаться отвратительного врага, я отважилась на трусливое бегство и безостановочно мчалась по асфальтированной дороге, пока не показались околоточные огни родимого городка. Не представляю – как? Спинным мозгом я вдруг почувствовала, что непременно следует обернуться, и, можно поверить, не зря: позади себя я обнаружила мчавшуюся по следу скоростную машину. Нисколечко не желая подробнее уточнять – за мной ли то гоняться, или просто едет какой-то попутный транспорт? – я сразу свернула в чистое поле и передвигалась в дальнейшем, минуя основные пути. Как оказалось, сделала правильно. На городские окраины я вошла с окольного направления, а оказавшись в центре, вновь увидела страшного человека, передвигавшегося пешком. Едва меня заприметив, тот мерзкий тип помчался бегом. Мне повезло: рядом присутствовал полицейский участок! А ещё я нескончаемо рада, что Вы оказались на удивление расторопной, и что, не взирая на нестандартную обстановку, вовремя среагировали, и что приняли исключительно правильное решение – избавили меня от безликого чудища. Вот вроде бы как и всё…
Жуткая повесть закончилась, Юлиева отключила спрятанный диктофон и приготовилась давать практичные наставления.
– Да, действительно, история на редкость кошмарная, – дала она житейское заключение, а следом приступила к профессиональным инструкциям: – Но теперь можешь не волноваться: в обиду мы тебя не дадим. За незатейливыми словами скрываются три простые условия: во-первых, тебе на время нужно забыть про все любовные приключения; во-вторых, сейчас пройти к дежурной части, терпеливо дождаться вызванных «предков», и отправиться вместе с ними домой, и никуда впоследствии не высовываться; в-третьих, быть готовой давать похожие показания в следственном комитете. Как же наша недавняя договорённость? Хорошо, подробно опишешь основную часть происшествия – понимаешь? – без «трахаться» и других, не менее пикантных, подробностей, – Настя приветливо улыбнулась, – времени придумать, зачем вы отправились в лес… его у тебя окажется более чем достаточно. Кстати, обязательно потребуй круглосуточную защиту: мне почему-то кажется, что маниакальный преступник не остановится и что он к тебе ещё непременно сунется. Хотя я, конечно, могу ошибаться, но будет лучше всё же немного подстраховаться. Да и!.. Вот тебе мой мобильный номер, – голубоглазая сыщица написала на бумажном клочочке десятизначное цифровое обозначение и передала его понравившейся красавице, – если что, звони мне в любое время – я то?тчас же и примчусь.
Засим обстоятельная беседа закончилась, и снисходительная оперативница отпустила поникшую блондинку дожидаться прибытия пока ещё непосвящённых родителей.
Глава IV. Еще один страшный труп
Теперь следует вернуться к предводителю шпаны города Икс, ненадолго оставленному без пристального внимания. Пораженный в обе руки?, то есть лишённый возможности достойно сопротивляться, Эбант принял (по его мнению) единственно правильное решение: припустился сквозь лесную чащу в спасительные бега. Мчался он быстро, надеясь, что «пока странный уродец расправляется с недавней возлюбленной, сможет удалиться на весьма и весьма приличное расстояние». Самое большее, что его в сложившейся ситуации мучило, – едва заметная жалость, вытекавшая из неудачного полового сношения и незадачливо поломанного будущего, богатого и счастливого (похоже, его притязательные надежды безвозвратно обламывались). Что бы ему не думалось, эгоистичный парень рвал тугие жилы и несся, не разбирая дороги, пока не услышал сзади себя отчетливые шаги, передававшие стук грубых военных ботинок; они неотступно следовали по его «поганому следу».
«Что за прилипчивый «чёрт»? – задавался он закономерным вопросом. – Неужели за мной гонится тот самый враждебный злодей? Но как же он быстро расправился с Жанкой?! – оставшись наедине с собой, притворяться и применять уменьшительно-ласкательные имена не имело практичного смысла. – Я отчетливо помню, как мерзкий «гад» её придушил, а для этого чтобы «выдавить» человечью душу, как не крути, потребуется определённое время – или что, получается, я насовсем разучился бегать? Нет, такого просто не может быть – здесь явно что-то другое».
Вдруг! Незадачливый беглец услышал, будто бы задние шумы смещаются влево и приближаются, заставляя загибать немногим правее; по-видимому, подчиняясь какому-то злому року, лукавый преследователь вел выбранную жертву по одному ему известному направлению. Так они и двигались, покуда не выскочили на крошечную полянку, где стоял немецкий автомобиль BМW, выделявшийся удручающе чёрным оттенком. И вот тут! Словно из неоткуда, прямо перед Виктором выросла зловещая, неприветливая фигура, правым кулаком прервавшая его недолгое позорное бегство – зачумлённый парень получил солидную зуботычину, направленную прямиком в нетвёрдую переносицу и вызвавшую умопомрачительный приступ боли, самопроизвольные слёзы и носовое кровотечение.
– А-а-а, «сучья погань», как больно! – заорал молодой человек, остановленный весьма некорректным способом и по инерции плюхнувшийся на «пятую точку» (а еще он в падении высоко задрал кверху ноги, повалившись эффектно, что называется, «шометом»). – Ты чего «мерзкая гадина» вытворяешь, совсем, что ли, всё «по жизни» попутал?
Безликий недруг, никак не отвечая, застыл на едином месте, словно бы внимательно изучая выбранного противника. Он простоял так около двух минут, слушая его страдальческие стенания. Эбант, не поднимаясь, а заодно и сменив яростный тон на жалостливый, униженно всхлипывал:
– Послушай, что я тебе сделал плохого и за что ты так жестоко со мной поступаешь? Посмотри на меня: я практически полностью обездвижен и не могу достойно сопротивляться. Если тебя послал кто-то из тех тупоумных придурков, кого я когда-то обидел, то видишь: я полностью получил по заслугам. Может быть, хватит уже меня безучастно тиранить? Клянусь, я никого не буду преследовать и никому не пожалуюсь – всё останется целиком между нами…
Он хотел много чего ещё обозначить; но… видимо, его бесцельные разговоры порядком поднадоели – и он получил смачный пинок, направленный прямо в лицо. Неприятно «прихрюкнув», незатейливый переговорщик в ту же секунду остался без чувств. Бессердечный незнакомец, он же кровавый мучитель, отошёл к элитной автомашине, медленно поднял багажную крышку, достал изнутри витую веревку, а заодно и смоченный кляп, после чего применил извлеченные предметы к практически бездыханному телу. Впоследствии (ну так, для верности) обездвиженному пленнику вкололось дивное вещество, способное оставить в осмысленном созерцании, но напрочь исключавшее возможность к передвижению. Когда подготовительные процедуры закончились, безвольное туловище беззастенчиво перекочевало во вместительный задний отсек иномарки. Удовлетворённый изверг уселся за рулевую баранку и вывел немецкий автомобиль из тёмного леса на ничем не отличную трассу. Заехав на нескромную полянку, предназначенную для любовных утех, и не обнаружив там роскошной девушки, неприветливый незнакомец чертыхнулся скрипучими интонациями и резво помчался к не далёко удалённому городу. Что же молодой хулиган? От пережитого страха и непривычных волнений, он на долгое время оказался во власти беспробудных иллюзий.
Очнулся Виктор в сумрачном помещении, выдолбленном в скальной гряде и образованном, возможно, человеком, а может быть, и первозданной, непревзойдённой природой-затейницей. Он находился в лежачем положении и крепко приковывался кожаными ремнями, прикрепленными как к рукам, так в точности и к ногам; они прочно привязывали беспомощное туловище к хирургическому столу, установленному на невысоком уровне, едва ли превышавшему три четверти метра. Обалдевший парень попробовал шевелится, но, уколотый хитрым лекарством, он лишь трусливо затрясся и целиком отдался испуганной лихорадке. Хотя его мышечные ткани и сковались неестественной судорогой, но зоркие зенки продолжали смотреть и активно вращались в обеих глазницах. Оглядываясь, краем бокового зрения пленённый пацан выделил три очень существенные особенности: первая – с двух боков (и с того и с другого), располагаясь от него немного в сторонке и представляясь «сплошняковым» озером-океаном, простирались человеческие черепа, а также иные и крупные и мелкие кости, скопившиеся в хаотичном беспорядке, то есть обыкновенным нава?лом; вторая – сверху горел абажур военного образца, где обычную лампу накаливания окаймляла металлическая основа; третья – в самой непосредственной близости устанавливался алюминиевый постамент, на котором аккуратно, друг возле друга, и в ровную линию, и несколькими рядами, располагались разнообразные принадлежности, предназначенные исключительно для хирургических операций.
Улицезрев чудовищные предметы, и без того зачумлённого пленника охватил сумасшедший испуг: сомнений не оставалось, скоро он станет одним из тех многочисленных костных останков, располагающихся возле него в необозримом количестве. «Что, всё это, «…мать его», значит? – мелькала в воспалённом мозгу тревожная мысль. – Неужели меня ожидает та же самая прискорбная участь, что и тех остальных покойничков, что в неисчислимом беспорядке разбросаны по округе? – как будто стоило сомневаться. – Что здесь, «черт возьми», происходит и что это «вааще» за треклятое место?» – несостоявшийся любовник, мечтавший стать беззаботным мужем богатой наследницы, лихорадочно пытался найти приемлемые ответы.
Терзаясь мучительным подозрением, Эбант пролежал без движения около получаса, как вдруг появился он – его жестокий мучитель. Неприветливый незнакомец оделся точно так же, как и при первой встрече (в чёрную форму сотрудника СОБРа, с разгрузкой и бронежилетом, и странную, чулочную маску); но теперь, помимо прочего, на нём присутствовал страшный, забрызганный высохшей кровью, фартук, в правой же руке находился портативный предмет, предназначенный для изменения голоса (с приданием ему дополнительных жутковатых оттенков). Он подошёл поближе, в связи с чем представился уникальный шанс, позволявший прочесть бесчувственный взгляд, казавшийся бездонным, словно бескрайнее небо, и не выражавший ни людского сострадания, ни снисходительной жалости.
– Чего тебе надобно? – напряжением лишь горла и языка (без губ и без челюстей) выдавил из себя беспомощный пленник. – Что я такого сделал?
– Мне?.. – хозяин чудовищных катакомб, похоже, чему-то удивился, и даже изобразил сомнительную печать обыкновенной задумчивости (как будто он в чём-нибудь внезапно замешкался?); однако раздумья вышли недолгими, и он вернулся к обычной уверенности: – Да в общем-то ничего… Тогда зачем же ты здесь – это, вероятно, ты спросишь?
– Да, – промычал Виктор не слишком отчетливо (хотя он и понимал, что милосердной пощады ему не дождаться, но где-то в душевных глубинах надеялся, что зверская пытка необязательно должна закончиться смертью, – надежда, как всем известно, умирает последней).
– Хорошо, я тебе разъясню, – неприятно хрипел нечеловеческий говор, ни с чем не сравнимый и больше похожий на сказочное чудовище, – передо мной, заметь, ты ни в чем не повинен; просто, уж так получилось, ты оказался в ненужном месте и в непотребное время. Спрашивается – как? Однозначно ответить трудно, но всё-таки я попытаюсь. Случайно очутившись возле некоего особнячка, где проходила школьная вечеринка, я заинтересовался происходившими развлечениями и беспрепятственно углубился в придомовую зону, засаженную деревьями. И что же я обнаруживаю? Двое молодых людей любезно между собою воркуют и готовятся прямо здесь же совокупиться. И тут меня как будто бы переклинило – ты ведь, наверно, не представляешь, что нравится мне больше всего?
– Нет, – честно признался непосвящённый юноша, впитывавший каждое слово, как мягкая губка; одновременно он активно шевелил неразвитыми мозгами и спешно пытался отыскать любой вариант, способный помочь благополучно отсюда выбраться (и ограничиться уже возникшими телесными повреждениями – странное дело, но они совсем не болели?).
– Мне интересно наблюдать, как происходит наглядное совокупление молодых организмов, – наслаждаясь искаженным голосом и собственным превосходством, практически безостановочно продолжал жестокий мучитель (как оказалось, перед бесчеловечными пытками он склонялся к задушевным беседам), – причём «трахать» обязательно должна особа женского пола – жёстко, грубо, с издёвкой, пока его поганые яйца не лопнут. Ты скажешь – это же явное извращение! И, поверь, окажешься прав. Но я и не пытаюсь никому доказывать, что моё психическое состояние соответствует установленным нормам и придуманным правилам… Так, о чем это я? Ах, да… Осознав, чем заняты ваши неразумные помыслы, я решаюсь на один, очень рисковый, поступок: мне приходит идея выманить вас из многолюдного сада и заманить в какое-нибудь отдалённое, укромное место. Для успешного осуществления коварного плана требовалось создать определенные условия, способные подтолкнуть вас к навязчивой мысли, что необходимо переместиться в иное, более располагающее к сексуальным утехам, пространство. Я отлучаюсь на пять минут, чтобы взять из машины дохлую птицу, и, как оказалось, не зря: одновременно над вами подшутили полоумные придурки-друзья, непредумышленно облегчившие мою основную задачу. Тебе станет интересно: зачем нужна подброшенная дохлятина?
– Да, – снова выдавил из себя молодой человек, «приговорённый» к жестокому умерщвлению; расширенным от ужаса взглядом парень наблюдает, как его будущий мучитель перебирает руками, скрытыми за нейлоновыми перчатками, и как он ворошит хирургический инструмент, располагающийся от его безвольного тела в самой непосредственной близости.
В то же время, разговаривая с привязанной жертвой спокойно, вроде бы как по-дружески, болтливый изувер начал подготовку к основному занятию: он взял острый скальпель и, продолжая отвлечённые рассуждения, медленно, словно бы наслаждаясь, сделал маленькие надрезы, нанося их на лицевую часть обездвиженного, полностью безвольного, человека:
– Ты, наверное, смотрел старый советский фильм, снятый по роману знаменитой писательницы и повествующий про тайну чёрных дроздов? Между прочим, там допустили одну существенную ошибку: предвестником смерти во все времена считался зловещий ворон, ну, или на крайний случай тупая ворона… Кстати, благую идею мне подсказал легкомысленный недотёпа, находившийся на смертном ложе аккурат до тебя. Теперь же он ведёт задушевные беседы с Господом Богом, и кается ему во всех своих смертных грехах. Но это сирое отступление…
Недоговорив (вероятно, удовлетворившись произведенной работой, превратившей физиономию Эбанта во что-то неописуемое?), бесчеловечный садист какое-то время полюбовался ужасным «художеством» и перешёл ко второму этапу – удалению пальцев. Для того чтобы операция выглядела наиболее прибли?женной к натуральной, он взял специальные зубило и молоточек, а затем методично, поочередно отрубая каждую из верхних фаланг (казалось бы, странно, но боли терзаемый мученик совершенно не чувствовал и кровью не истекал), принялся рассказывать дальше, не забывая (в коротких перерывах, между грубыми отсечениями) приближать ко рту маленькое, искажающее устройство, которое на время очередных экзекуций чуть отстранял и клал на расположенную рядом алюминиевую подставку:
– Пора перейти к главному… Сначала, после удачного подбрасывания вороней дохлятины, у меня шло вроде бы всё приемлемо. Почему? О, большая удача! Даже и предположить, казалось бы, невозможно, что для сексуальных утех вы выберете именно тот лесной участок, где мне знакомы каждый кустик и каждое деревце. Преследуя вас и буквально наступая на «мокрые» пятки, мне удалось засвидельствовать, как вы сворачиваете к злачной полянке, куда обычно приезжают «грязно потрахаться»… редко, просто отдохнуть и насладиться лесной тишиной. Наконец, вы достигли пункта последнего назначения и стали готовиться к отвратительному разврату, мысленно предвкушая момент сладострастного соития, страстного и желанного. Но я никак не могу допустить, чтобы назначенные жертвы – и в моем же присутствии! – занимались естественным, обоюдно приятным, сексом. Возникла прямая необходимость вас останавливать, то есть двигаться чуть-чуть поактивнее. Лишить тебя возможности активно сопротивляться – особого труда не составило: долгие тренировки и ловкость рук сделались тому огромным подспорьем. Каким-то неестественным чудом тебе удалось уклониться от первого, брошенного по цели, креста; но второй и третий достигли назначенной цели – нападения, осуществленного с твоей стороны, можно было больше не опасаться.
Разговорчивый изверг закончил с пальца?ми, положил подручные инструменты на место и взял электрическую машинку, в патологоанатомических исследованиях предназначенную для распилки костных образований. На какое-то время он замолчал, погружённый в шумное вскрытие грудной клетки; очевидно, «искусный» мучитель хорошо понимал, что, из-за страдальческого визга, механического жужжания и костяного лязганья, он всё равно ничего толкового ни до кого в итоге не донесёт – зачем впустую трепаться? Раздвоив правую и левую часть, бесчувственный незнакомец снова взял медицинский скальпель и не торопясь разрезал мягонькую брюшину. Закончив с неестественным вскрытием, он положил хирургический инструмент назад, а затем, используя ловкие руки, разодрал по разные стороны обе разделённые половинки – обнажил внутреннюю оболочку сильного юного тела. Какое-то время он полюбовался «зверским трудом», воочию наблюдая, как функционируют жизненно важные органы (странное дело, но парень всё ещё оставался живой, и даже не лишался сознания?), а затем вернулся к наставительному повествованию (он почему-то считал, что испытуемый мученик непременно желает его дослушать).
– Хвать, – злоязычный истязатель изобразил хватательное движение, – и я «придушиваю» твою белокурую «подружонку». Но?.. Она оказалась чересчур хитро выделанной и сумела меня – нет, не обмануть – ловко ввести в нелепое заблуждение, умело задержав взволнованное дыхание. Естественно, я предполагаю, что она «отключилась», и начинаю твое настойчивое преследование. Почему мне непременно хотелось тебя догнать? Потому что ты – последний, презренный трус! – бросил любимую девушку мучительно погибать, сам же кинулся наутёк, спасая мерзкую, мне ненавистную, шкуру. Оставалось элементарно загнать тебя в нужное место, где оставался на стоянке подручный автомобиль, без особого труда «вырубить», а затем незатейливо погру?зить в задний багажник. Закончив самую трудную часть, можно было вернуться к «похотливой поляне» и забрать безвольную бесподобную кралю. Тащить ее через половину леса? Показалось мне «влом», поэтому было принято естественное решение – ехать на местный «траходром» на подобающем внедорожнике, тем более что он располагался по ровному счёту недалеко. Какая же меня охватила лютая злость, когда пришло запоздалое осознание, что «кукольный театр», где писаная красавица «оттрахала» бы трусливое чудище – последним, как ты понимаешь, я имею в виду тебя – по-всякому накрывается «медным тазом». Незапланированного конфуза допустить было никак невозможно! Поэтому организовалась немедленная погоня. Между прочим, мне практически удалось отчаянную «мерзавку» настичь, и мысленно даже уже представлялось, как вы между собою отрадно «любезничаете»; но хитроумной пройдохе опять повезло, и она смогла вовремя достигнуть полицейского отделения. Там на ее решительную защиту встала ещё одна неугомонная «стерва»; она до такой степени возжелала со мной познакомиться, что едва-едва меня не поймала… и так лихо «гнала», что мне пришлось бежать, ну! совсем как трусоватому зайцу. При чём здесь тогда твоя невыдающаяся персона? Тебе приходиться расплачиваться и за себя самого, и за ту «поганую сучку», которой временно удалось от жестокой расправы «отлынить»; поверь, сказочное везение продлится недолго.
И вот тут ядовитые глаза неприветливо сузились, сверкнув до такой степени кровожадно, как будто специально показывали истинную жестокость непримиримой натуры! Потом он вновь взял острое лезвие и медленно, а главное, спокойно поочередно отрезал жизненно важные органы, один за другим складывая в алюминиевый таз, установленный внизу испытательного стола. Первым делом отрезалась печень, затем обе почки, последовательно желудок, мочевой пузырь и целый кишечник (мученик оставался пока живым, но находился уже без сознания) дальше последовали лёгкие (сердце сделало последнюю пульсацию и, вздрогнув, остановилось); окончательно внутренняя полость вычищалась уже у мёртвого трупа. Не позабыло человекоподобное животное и про мужской, детородный орган – кульминацией садистского истязания, не торопясь, словно бы наслаждаясь, он отпилил и его. К концу беспрецедентного зверства, изо всего многообразия жизненно важных органов, в растерзанном туловище оставался лишь умерший мозг, по какой-то непонятной причине жутким чудовищем не изъятый.
***
Время приблизилось к половине восьмого утра. За Моревой только-только явились взволнованные родители. Настя всё ещё продолжала находиться у себя в кабинете, где, прослушивая недавнюю диктофонную запись составляла новый подробный рапорт; в нём она излагала лишь основные, интересные для следствия, факты (без «хотели потрахаться» и без других пикантных подробностей). Было раннее утро очередного праздника (официально нерабочего дня), и в полицейском отделении находились, единственное: ответственный дежурный, его основной помощник и неустанная сыщица – все остальные сотрудники оставались по домам, «сидели на телефонной связи», а «поднимались» лишь в случае экстренных ситуаций (как, например, накануне).
Вдруг! Пользуясь выходным затишьем (незагруженной автомобильной дорогой) и двигаясь на повышенной скорости, к зданию городского участка подкатил немецкий автомобиль BМW Х5-ый; он въехал на асфальтированную площадку, резко затормозил недалеко от входного отверстия, развернулся к железной двери задней частью – и… плавно поехала кверху задняя дверца. В следующий миг из багажника, словно с помощью какого-то пружинного механизма, «плюнули» жуткий труп, растерзанный до полной неузнаваемости и очень похожий на те, какие довелось исследовать накануне. Почти сразу, едва разгрузившись, немецкий кроссовер, или паркетный внедорожник (кому как нравится?), произвёл резкую пробуксовку (что задымились колеса), вылетел на проезжую часть и, набрав за считанные секунды высокую скорость, помчался на выезд из города. Не стоит особо удивляться тому неотъемлемому условию, что скрыться ему посчастливилось совсем «безболезненно», – он словно отлично осведомлялся о принципах работы местной полиции и, к стыду правоохранительных органов, оказался уверен, что моментального преследования не будет.
Повторять ночной трюк Юлиева не отважилась. Почему? С одной стороны, она неимоверно устала (следует вспомнить, что она, так и не выспавшись, отработала целые сутки), с другой – это явилось бы глупым поступком, поскольку преступная машина задержалась всего-навсего на пару секунд и поскольку скрылась из видимой зримости за время, лишь чуточку большее (никто бы ничего поделать всё равно не успел). Невзирая на полную бесполезность преследования, неугомонная сыщица не замедлила спуститься вниз нормальным путём, сбежав по обычной, между этажной, лестнице. В тот же самый момент Жанна стояла рядом с дежурной частью, где, обливаясь слезами, вкратце рассказывала педантичным родителям, Петру Евгеньевичу и Марте Эдуардовне, о страшных ночных злоключениях.
Касаясь краткого описания их выдающейся внешности, начать следует с привлекательного мужчины. Достигнув сорокалетнего возраста, он не выделялся особо высоким ростом; телосложение не выглядело тучным, а считалось солидным (что соответствовало роду его основных занятий – руководству собственной крупной фирмой, основанной на базе немецкого производства); лицо смотрелось круглым, книзу чуть вытянутым, и выделялось серо-зелёными глазами, прямым, немного вздёрнутым, носом, выпуклыми губами (ещё украшалось аккуратными очками, прямоугольными и окаймленными золотистой оправой); чёрные волосы отличались короткой, аккуратной прической. Вопреки раннему утру, дорогая одежда передавала его обычный имидж и представлялась строгим тёмно-серым костюмом, ярко-красным галстуком, закрепленным за белой мужской сорочкой, и прочными, блестевшими новизной, ботинками. Ухоженная женщина (на неё так походила неотразимая дочь!) была чистокровной немкой (именно через неё супруг и добился высокого положения, привезя ее «вместе с солидным бизнесом» прямиком из благополучной Германии). Она приблизилась к рубежу тридцативосьмилетнего возраста и, сверх всего прочего, выделялась безупречными отличительными чертами: красивым, просто чудесным, телом, отмеченным сочной грудью, узкой талией и широкими бедрами; прекрасным лицом, изумительными изгибами не знавшим подобных; голубыми глазами, готовыми «утопить» любые благополучные корабли; маленьким, элегантным носиком, передавшим чисто арийские корни; восхитительными губами, в меру пухлыми и не слишком широкими; длинными белокурыми волосами, волнистыми пря?дями спускавшимися за бесподобные плечи. Из верхнего одеяния можно выделить стильное платье, отображенное золотистыми блёстками и поддетым под красную кожаную куртку, отлично сочетающуюся с однотонными высокими туфельками.
– Что?.. Что случилось?! – всё ещё всхлипывая, спросила семнадцатилетняя девушка у озабоченной сыщицы, когда она проходила мимо неё.
– Там, на улице… – не останавливаясь для продолжительных разговоров, разъяснила Юлиева, а следом обратилась к стоявшему рядом дежурному: – Докладывай, Миша, начальнику, а заодно «поднимай» криминалиста-эксперта: у нас, похоже, ещё один изувеченный труп, – она быстренько выскочила из основного здания, – вот, «гад ползучий»! – неприлично выругалась взволнованная оперативница, созерцая чудовищную картину, становившуюся, впрочем, вкупе привычной. – Опять улизнул… поганая сволочь.
Вид растерзанных тел начинал казаться обыденным, поэтому Анастасия не выразила к жуткому зрелищу негативных эмоций, как будто она только тем и занималась, что рассматривала заживо вскрытых покойников. В отличии от неё, юная барышня, прямо за ней выбежавшая в сопровождении обоих родителей, не была подготовлена к ужасному, просто невероятному, представлению – в запрыгавших очах потемнело, белокурая голова закружилась… Она совсем уже готовилась лишиться сознания, и даже начала немного заваливаться; но, падая, своевременно подхватилась главою семьи, чувствовавшим себя (как, в общем, и мама) едва ли немногим лучше. У всех троих энергично пробились желудочные позывы, настоятельно требовавшие полного очищения; им пришлось незамедлительно отвернуться и прекратить активное лицезрение непотребной, до жути холодившей, картины.
– Вам правильнее вернуться внутрь отделения, – посоветовала оперуполномоченная посторонним участникам; сама она в тот момент наклонилась над вскрытым телом, а увидев на шейном участке значительный недостаток кожно-мышечного покрова, окликнула блондинистую красавицу, уже практически забежавшую в кирпичное помещение: – Жанна, постой! – дождалась, когда та, остановившись, возвратится обратно к выходу (не решаясь выйти наружу), а следом продолжила: – У твоего нерадивого друга были какие-нибудь отличительные особенности?
– Да, – долго не раздумывая, ответила Морева, виновато посмотрев на смутившихся «предков», а затем жалостливо на Настю, – у него на шее имелась своеобразная татуировка, изображённая в виде маленькой змейки.
– Понятно, – сказала удовлетворённая сыщица, сначала было засомневавшаяся, но теперь полностью убедившаяся, – Жанна, спасибо, – не забыла она и про обычную благодарность, – полагаю, вам с неподготовленными родителями предпочтительнее поехать домой. Как я уже и сказала, сиди смирно и никуда не высовывайся, пока мы презренного выродка не поймаем и хорошенько «не спеленаем». Да и!.. Не забудь: сегодня к тебе приедет следственный комитетчик, который тебя подробно допросит… по всем обстоятельствам, нуждающимся в непременной огласке, – последовал намёк, что полицейская сотрудница в полной мере остаётся на её стороне.
Получив разумный совет, благоразумная семья Моревых поспешила то?тчас же ему и последовать. Отворачивая сморщенные лица, чтобы не «коснуться» случайным взглядом изуродованных останков, они трое, все вместе, прошли к немецкому «мерседесу», отличавшемуся высокой посадкой. По-быстрому рассевшись, лётом умчались, прочь удаляясь от страшного места. Проводив их сострадательным взором, Юлиева зашла в служебное помещение, чтобы, дожидаясь прибытия остальных сослуживцев, до конца оформить рабочий рапорт, получившийся чрезвычайно внушительным; ответственную охрану страшного трупа она поручила дежурному Говорову.
Первым, ровно через семь минут после доведения о случившемся ужасе, явился начальник Бунько, как уже известно, проживавший (от вверенного полицейского отделения) в непосредственной близости. Как и обычно, он собрался по полной выкладке, словно и не ложился (или спал и вовсе не раздеваясь?). Вид расчлененного трупа ему точно так же не был в диковинку, и он быстро справился с внутренними эмоциями, никак не выдавая смятенного состояния.
– Так, – начал он с нелицеприятных, уничижительных утверждений, – докатились: разыскиваемые убийцы привозят нам новые трупы прямо к отделу. И чем, простите, вы все здесь тогда занимаетесь, раз позволяете неуловимым преступникам над вами нахально насмехаться и беспардонно глумиться?
Сильная усталость, пережитые волнения и нервозное раздражение целиком завладели расстроенной сыщицей – она оказалась неготовой спокойно терпеть форменные издевательства (пусть даже и исходившие от непосредственного начальника!). Объятая тупым безразличием, она ответила несколько грубовато:
– Ночь случилась чрезвычайно насыщенной, о чём я доложила письменным рапортом. Если вы его, Евгений Захарович, вдумчиво прочитаете, то всё оттуда узнаете.
– Ты что, «подруга боевая», белены с утра, наверно, объелась – забыла, с кем разговариваешь? – не ожидая, что молодая сотрудница, обычно спокойная, вдруг покажет ему «острые зубки», явственно возмутился грозный руководитель. – Совсем, «…твою мать», испортилась?! Да я тебя, «неразумная девочка», вмиг уволю, даже и глазом не успеешь моргнуть, причём датой вчерашней, а отнюдь не сегодняшней!..
– За ради Бога! – резко вскрикнула отважная девушка, презрительно изобразив недовольную мину. – А кто Вам дерзких преступников будет ловить – сами? Ах, что-то я не вижу «за воротами» длинную очередь… Ага, Вы, наверное, на пенсию свалите – а там и «трава не расти»?!
– Ты что это сегодня как «раскудахталась»?.. – посмотрел Бунько на смелую сослуживицу воистину изумлённым взором, ошалелым от неожиданной дерзости (он не привык, чтобы ему кто-нибудь осмелился воспротивиться).
– Товарищ подполковник!.. – «развоевавшаяся» сыщица пуще прежнего возмутилась от крайне непривлекательного сравнения. – Я Вам не какая-то жалкая курица, и, по правде, мне надоело перед «вашей милостью» пресмыкаться! Давайте уже с Вами договоримся о взаимном уважении вообще и в частности о продуктивной работе. Словом, либо мы идём вперед как добрые союзники, либо – будь что будет! – невежливо попрощаемся. По большей части я ещё сравнительно молодая – хотя и имею послужной список, незапятнанный и внушительный, так что, уверена, без хорошей должности я не останусь – тем более что меня уже звали в Министерство, напрямую в Москву. Кста-а-ти, поступившее предложение пока ещё в силе – я хоть завтра могу свалить отсюда «ко всем чертям» и «на? хрен собачий»! И до сих пор я не бросила вверенный мне участок работы по одной лишь простой причине: наивная душа изболелась за родимую местность.
Речь оказалась поистине пламенной. У обалдевшего начальника даже нижняя челюсть отвисла – и лишь энергично раздувавшиеся гневные ноздри говорили о том неуверенном состоянии, какое охватило его изнутри. Вместе с тем не одна слепая ярость обеспокоила разнузданного Бунько – он вдруг отчётливо понял, что подчинённая сыщица «служебную дедовщину» наконец-то «переросла»; а значит, вести себя с ней следует теперь соответственно. Чтобы не нагнетать неловкого напряжения, ту неприятную ситуацию, что нежданно-негаданно возникла на пустом и незначительном месте, требовалось хоть как-нибудь сгладить (впоследствии считаться и с ее профессиональным мнением тоже, не позволяя себе оскорбительных высказываний, а в особенности некорректного, хамского поведения).
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vasiliy-boyarkov/sekretnoe-logovo-smerti-65287848/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения